Marvel ∎ Марвел
Brock Rumlow ∎ Брок Рамлоу

[Frank Grillo]

основная информация
------------- ▲ - - - - - - ▼ -----------

Быть героем легко: спасай мир, убивай злодеев, сверкай жопой в лосинах - и будешь героем. Ещё легче - стать врагом для всего мира: покусись на жизнь героя - и всё, ты мразь, скотина и вообще гадина последняя. Брок Рамлоу на своей шкуре испытал и то, как хорошо было быть правильным, и то, как хреново оказалось стать террористом и ублюдком. Всю жизнь положил на то, чтобы выбраться в люди, оставить семью позади, чтобы они не пострадали, выстроить образ мудака и скотины, которому абсолютно плевать на всё. Гидра, ЩИТ, внутренний дисбаланс и саморазрушение. "Ничего личного, капитан", но это всегда было личным для Брока. Сначала плакатом на стене, потом - влажными фантазиями, когда дрочилось лучше всего, а после - реальным погружением в настоящее. К чему он пришёл в итоге? К одиночеству с изуродованной рожей? К тому, что завтрашний день стал немил? Впрочем... Впрочем, Рамлоу из тех, кто выгрызал свою долю у судьбы, поэтому он справится и сейчас. С обгоревшей в мясо рожей, с клеймом предателя и твари, с единственным другом, который в него верил и верит.

дополнительные сведения
---------------- ▲ - - - - - - ▼ ----------------

[связь с вами]	[другие персонажи на проекте]	[пришел по заявке]
Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.	-	-

Пример игры

Если пролить бензин, рано или поздно на него всё равно попадёт огонь: или кто-то бросит спичку, или кто-то подожжёт намеренно. В их случае они не просто "пролили" - они закапали  им себя с ног до головы. Хьюи никогда не провоцировал никого на агрессию, потому что никогда не умел на неё грамотно отвечать: то тушевался, то придумывал ответ слишком поздно, когда он уже на хрен никому не был нужен. Сейчас он н е  п  о н и м а л, что происходило с Мясником, но тот столько раз грыз его из-за Звёздочки, что впору было подумать, что он ревновал. Но это же было абсолютным абсурдом: Билли Бутчер не испытывал к нему ничего, кроме презрения, разве нет? Или Хью просто не умел читать других людей, что в целом тоже было правдой.

В полумраке гостиничного номера Бутчера пошатывало, как медведя-шатуна, и Хью насторожился: он никогда не мог предугадать, что придёт в голову этому безумцу, тем более под градусом, тем более в моменте, когда он был зол и яростен. Впрочем, помимо страха, было и кое-что ещё: то тёмное и жадное, что он прятал глубоко внутри, не позволяя никому увидеть. Потому что если бы позволил, если бы дал Билли этот ключ к себе, то сломал бы себе жизнь окончательно.
Но этот вечер, этот момент, он всё менял. Возможно, он не сразу понял, не сразу прочувствовал, но то, как двигался Бутч, было не только пугающе, но и волнительно.
Наверное, волнительно больше, чем пугающе, да.

Ему удалось не вскрикнуть, когда Мясник рванул к нему, только потому, что Хью был готов к этому: он ждал, что тот сделает что-то - что угодно, на самом-то деле, - чтобы испугать его, чтобы довести до крайности, а потом потоптаться на костях. Он фантомно ощущал уже, как чужие тяжёлые ботинки дробили его кости, причиняли ему боль.
Бутчер, ну как же так? Насколько должно быть костяным крошево, чтобы ты отступил? Хью сглотнул слюну, промокнув горло, и усмехнулся - жалобно, сломлено, жалко.

- Не знаешь? - послушно переспросил он, потому что все силы уходили на то, чтобы вообще понимать, что говорил Бутч, а не на смысл, который скрывался в его словах.
Захотелось скульнуть, вывернуться, лишь бы Бутчер не жался к нему. Только сейчас он осознавал, каким тот был крупным и сильным, и как от него пахло: не то чтобы неприятно - скорее, непривычно. Девушки, которые к нему обычно жались, были нежны и вкусны. Бутчер же оказался мускусным и мужественным, тяжёлым и таким... горячим.
Хью был жаден до этого ощущения. Он никому никогда не говорил, но он правда хотел почувствовать себя таким. Вот как?
Бутчер правда думал, что он трахнул Звёздочку только потому, что увидел, как он сам ебал эту бабу? Вспыхнувшая ревность, которую только удалось приглушить смятением, снова опалила вены огнём.

Хью понимал, что ему стало трудно дышать: Бутчер зажал его в капкан, лишил последнего шанса смыться. И снова окатил волной алкогольной вони, которая, как ни старался убедить себя Кэмпбелл, не была ему так уж противна.
Сука, сука, сука! Он чувствовал, что начал заводиться: организм реагировал на раздражитель - член наливался кровью, сердце сбивалось с ритма. Стыд окрашивал щёки розовым.

- Бутчер... - он вякнул, было, но понял, что все его слова не будут услышаны. Потому что Бутчер был пьян, был зол и то ли рычал, то ли сипел ему в лицо.
Он ахнул, наконец ощутив долгожданное давление (пах опалило огнём, он был уже мокрый как девчонка, и хотел этого мудака примерно так же сильно).
Бутчер, хватит! - это было внутри, это кто-то очень стыдливый внутри него заливался слезами и просил отпустить. Сам же Хьюи чуть изогнулся, чтобы проехаться по колену сильнее, дать давление на зажатый джинсой член, иначе рисковал свихнуться к ебёной матери.

- А ты свечку держал, пока я был с ней? - хрипло, с вызовом. - Она... Знаешь, она была тугая, и если закрыть глаза, можно было представить, что это не она... Я трахал её и думал: каково было той стерве, которую выебал ты? Или... каково мне было бы быть на её месте? Ах, Бутч... - он подавился словами, речь была лишена логики и здравого смысла, как и он сам.  - Ненавижу тебя. Слышишь?

Он наконец смог поднять руки - вверх, обхватить щёки пьяной скотины, потянуть его ещё ближе, - чтобы притянуть Билли к себе, чтобы заткнуть пиздливый рот собой: скользнуть языком в горячий лживый рот, опьянеть и от стимуляции, и от того, какой алкогольной была слюна; цепануть за губу, призывая к ответу, и вылизать чужой рот так, чтобы вытравить из него телесную память (чтобы ещё долго после он чувствовал только Хью).