вэнь нин. юноша, которого превратили в оружие убийств и на которого возложили всю вину за множественные смерти людей. тот, кого боялся весь мир заклинателей не меньше его хозяина, старейшины илин. тот, кто при жизни был объектом насмешек не только внутри своего ордена, но и за его пределами. тот, кто боялся людей настолько, что даже не мог выстрелить ровно и попасть в мишень.

но я-то видел, что ты не самом деле не такой.

вэнь нин, когда мы впервые увиделись, ты был робким юношей, но весьма способным лучником. я увидел в тебе потенциал, и если бы ты был всего лишь немного чуточку смелее, ты бы наверняка утер всем нос. может, в следующий раз?

кто же мог знать, что именно ты окажешься тем, кто спасет мне жизнь в момент, когда я в этом больше всего нуждался. только человек, обладающий недюжинной храбростью, посмеет пойти против своего ордена — особенно когда это орден цишань вэнь — и помочь сбежать двум разыскиваемым им ребятам. если бы не ты, вряд ли бы мы с цзян чэном тогда выжили. я буду обязан тебе за это всю жизнь.

но не поэтому я помог тебе вернуться из загробного мира. разве мог я подвести твою сестру, для которой ты важнее всего на свете? разве мог позволить хорошему человеку пасть в результате жестокой несправедливости?

но мне правда жаль, что в итоге весь мир заклинателей узнал тебя как призрачного генерала, что убивает по приказу старейшины илин, а не как вэнь цюнлиня, самого талантливого лучника своего поколения.

давай начнем все сначала? прошлое осталось в прошлом, и нечего лишний раз о нем вспоминать. вот он я, живой и здоровый. вот он ты, не живой и не совсем здоровый, но вполне себе функционирующий. давай вместе исправим все ошибки и будем идти в будущее, как и раньше, рука об руку? только в этот раз не как старейшина илин и призрачный генерал, а как вэй усянь и вэнь нин.

---

а вы знали, что у нас здесь еще есть вэнь цин, которая тоже очень-очень ждет своего брата? нет? так вот, теперь знаете. и она тоже готова утащить вас в игру, так что не отвертитесь!
да и куда же старейшина илин без призрачного генерала, верно? приходите, очень хочу поиграть как, возможно, что-то легкое и беззаботное в прошлом, так и не совсем уж радужное в настоящем. я бы поиграл и что-нибудь из быта во время проживания на горе луаньцзан, и что-то из постканона. а еще было бы интересно ввязаться в какую-нибудь битву вместе. а еще поговорить! потому что мне кажется, что все переживания после якобы уничтожения вэнь нина и смерти вэй усяня вряд ли были нормально озвучены вслух.
вообще, вижу их как близких друзей, а не только слугу и хозяина. когда можно поговорить по душам, порадоваться и поплакать вместе. главное, любите этого чудесного мальчика и развивайте, а большего я от вас требовать и не буду.
посты пишу в третьем лице, скорость варьируется, но дольше 3-4 недель стараюсь не тянуть. по размеру от 3к символов и там как пойдет.
вэнь нин, приходи, пожалуйста, поскорее! только в этот раз чур без гвоздей в голове ;)

Пример моего поста

одиночество смотрит тебе вслед,
обнимая,
провожая,
но отчего-то не отпуская.

На горе Луаньцзан посторонний.

Сообщение дошло до Вэй Усяня мгновенно — чтобы обеспечить безопасность места, которое он теперь называл «домом», по всему периметру круглосуточно находились мертвецы, которые передавали всю информацию, стоило кому-то появиться на горизонте. Когда весь мир заклинателей отвернулся от него и тех людей, что теперь стали Вэй Усяню второй семьей, у него не осталось выбора, кроме как озаботиться их безопасностью. Кто посмеет пойти против Старейшины Илин? Кто на всем белом свете сможет противостоять ему? Никто бы не смог. Но он не всегда может быть рядом. Не всегда может вовремя среагировать.

В ночных кошмарах Вэй Ин видел не только близких людей из прошлого, которое теперь казалось совсем другой жизнью. Он видел, как чужой холодный меч пронзает тело Вэнь Цин. Он видел, как окончательно гаснет свет в глазах Вэнь Нина. Он видел, как плачет А-Юань, напуганный, одинокий. И никто не может прийти к нему на помощь. Он видел, как все их посевы оказываются истоптанными, а постройки — разрушенными до основания. Весь их быт, жизнь, все, за что они держались, просто оказывается уничтожено. Вэй Ин не мог этого допустить.

Посторонний... Кто это мог быть?

Цзян Чэн? Вэй Усянь был бы рад, будь это он. Их проблема была в том, что один был упрямее другого, и ни разу они не нашли время, чтобы спокойно сесть и поговорить. Цзян Чэн слишком зависим от чужого мнения, он никогда не сможет пойти против всех, как это сделал Вэй Усянь. Но, возможно, он мог бы хотя бы понять его? Если бы он пришел с миром, если бы они просто спокойно во всем разобрались... Сердцем он хотел, чтобы брат пришел к нему. Но умом понимал, что вряд ли это будет он.

Шицзе? Нет, глупый вариант. Она ни за что бы не явилась сюда, в это место. Да и Цзян Чэн бы не позволил. Вэй Ин не хотел, чтобы она видела его здесь. Ее нужно было оберегать от подобных мест, и Вэй Ин собственноручно увел бы ее куда подальше, стоило бы ей даже показаться на горизонте. Но это не она, совершенно точно не она.

А больше у Вэй Усяня никого и не осталось. Никто не стал бы заботиться о том, как он. Уж тем более никто не зашел бы к нему «в гости».

На горе Луаньцзан было шумно — люди были заняты бытовыми делами; где-то бегал, заливисто смеясь, А-Юань. Этот ребенок отчего-то особенно грел душу. Вэй Ину нравилось с ним возиться, и со временем А-Юань стал ему почти как родной. Его хотелось баловать, воспитывать, позволять познавать мир. Вот только в глубине души он понимал, что гора Луаньцзан — не лучшее место для ребенка, и сожалел, что не мог предложить ему, да и всем этим людям, ничего иного.

Чтобы не теряться в догадках и не тратить время зря, Вэй Усянь, крутанув Чэньцин в ладони, засунул ее за пояс и ровной поступью направился к спуску с горы. Он остановился возле деревьев, на которых никогда не росла листва, и всмотрелся вдаль. Человек в белом с невозмутимым видом неумолимо приближался.

Траурные одежды.

Вэй Ин узнал этого человека сразу. Вот только не сказать, что он был сильно рад его появлению здесь. Вряд ли Лань Ванцзи явился бы на гору Луаньцзан без веской на то причины. В голове сразу мелькнули все события последних недель, но Вэй Ин упорно не находил за собой никаких проступков, за которые Лань Ванцзи мог бы его отчитать, как он любил думать. На губах невольно возникла ухмылка. Осмелится ли он отчитать Старейшину Илин?

— Вот уж кого не ожидал увидеть. Сам Ханьгуан-цзюнь решил почтить нас своим присутствием, — холодно произнес Вэй Усянь, и с губ его не сходила усмешка. Все время, с самого их знакомства, они не ладили. Вэй Усянь то и дело слышал «убожество» в свой адрес; Лань Ванцзи неоднократно подчеркивал, что они не то что не друзья — даже не приятели. Любой костер рано или поздно догорает. Вэй Усянь считал, что, видимо, у них такая судьба — быть по разные стороны баррикад. Поэтому от этой встречи он не ожидал ничего хорошего.

Однако через мгновение все равно улыбка его стала более теплой, взгляд смягчился. Даже если Вэй Ин знал, что это плохая идея, он все равно не намеревался подать виду. И уж точно не собирался первым вступать в открытый конфликт. По правде говоря, он вообще ни с кем не желал конфликтов. Ему просто хотелось спокойно жить свою жизнь, да только пройти мимо несправедливости или терпеть чужое пренебрежительное отношение в свой адрес он не мог. Благими намерениями вымощена дорога в ад? Что ж, Вэй Ин познал его сполна, когда лишился золотого ядра и оказался здесь, на горе Луаньцзан.

Вряд ли ты когда-либо сможешь меня понять, Лань Чжань.

— Проходи, чувствуй себя, как дома, — Вэй Усянь еле сдержал смешок, ведь это место меньше всего на свете походило на Облачные Глубины. Наверняка Лань Ванцзи чувствовал себя максимально неуютно, но его никто сюда и не звал. — Заварить тебе чаю? — предложил он, как истинный гостеприимный хозяин, и положил ладонь на чужую спину, ненавязчиво ведя Лань Ванцзи к их небольшому поселению. Окружающие с любопытством вперемешку с удивлением поглядывали в их сторону; некоторые, напротив, напряглись, ведь вряд ли от ордена Гусу Лань можно ожидать чего-то хорошего для них. Но Вэй Усянь жестом показал им, что беспокоиться не о чем. Пока он здесь, никто их не тронет. Даже Лань Ванцзи.

Ему не нужно было прилагать никаких лишних усилий. Поднеся вторую руку ко рту, Вэй Ин коротко свистнул. Через минуту в пещере возникло какое-то движение. Вэй Ин провел Лань Ванцзи именно туда, где ходячий мертвец поставил на самодельный столик горячий чайник. Разливать напиток по чашкам он не стал, чтобы никто не брезговал, и после жеста хозяина — Старейшины Илин — тут же удалился куда подальше. Вэй Ин сам взял чайник и разлил напиток по чашкам. Неидеально, и наверняка в какой-нибудь чайной в Илине можно было провести время получше. Однако у Вэй Ина не было денег, да и он понятия не имел, зачем Лань Ванцзи вообще пришел сюда. Сперва нужно было выяснить это.

Вэй Усяня не покидали мысли о том, что они с Лань Ванцзи жили в разных мирах. Никогда Второй Нефрит Гусу Лань не сможет понять, через что пришлось пройти Вэй Усяню. Никогда он не сможет постигнуть всей степени отчаяния, что накрывает его периодически. Никогда он не поймет, каково это, когда все, кого ты любишь, либо боятся тебя, либо презирают. Никогда он не поймет, каково это, когда все осуждают тебя за то, что ты пошел по Темному Пути, не зная, что у тебя не было другого выбора. Светлая широкая дорога закрыта для Вэй Усяня, и все, что ему оставалось, — кривая узкая тропинка.

— Ханьгуан-цзюнь, не боишься, что люди начнут пускать сплетни, завидев тебя здесь? Решат, что ты тайно поддерживаешь Старейшину Илин. Или же тайно бегаешь к нему на свидания. Одно из двух, — Вэй Ин подмигнул ему, явно подшучивая, однако, несмотря на озорные нотки в голосе, все же, в глазах его больше не было того блеска, что был заметен раньше, стоило ему начать поддразнивать Лань Ванцзи или же просто дурачиться в привычной манере. Все это — напускное, лишь маска, чтобы скрыть то, что на самом деле происходило у него в душе.

В душе, до которой нет никакого дела посторонним людям. А близких у него и не осталось.

Вас родство, может, семьей и не делает, а нас давай без родства пусть сделает!

Мы думали думали кто же напишет эту заявку, и придумали, что я, а больше экси я люблю только списки, так что вот и список:
♦ любить Кейтлин не обязательно, но можно, если очень хочется;
♦ любить себя нужно, поскольку вот как ты хорош, как мощны твои лапищи;
♦ обязательно устраивать стекло на любой почве;
♦ ссоры устраивать тоже на любой почве;
♦ играй с нами, пожалуйста! Мы много чего придумаем, инфа сотка.

У нас есть твой кузен Ники, который ведет себя очень по гейски, но ты его все равно любишь. Также у нас есть мать всех лисов Дэн, а если ты думаешь, что тебе она не мать, подумай еще раз. Еще у нас есть Жан, который перешел в нашу команду и теперь, к слову, довольно тесно с тобой должен сотрудничать (принимаем ставки, кто кого). Кроме того есть Джереми (капитан троянцев, солнышко лапочка), но живет в солнечной Калифорнии. И есть Рико, который прикидывается мертвым больше полугода только для того, чтобы потом каааак восстать! Где-то рядом ошивается еще его старший брат, нагоняет на нас страх и ужас, а у него за спиной японский якудза, но мы своими глазами его пока не видели. Ну и конечно я, непревзойденный Кевин Дэй, который всего только и хочет, чтобы вы все собрались и начали наконец играть нормально!

Ждем тебя с большой силой. Вот если ты беспокоишься, что проявишь любопытство к заявке, а никто не обратит внимание, то давай, try us!

Пример моего поста

Вот за что Кевин не любит лето - слишком много свободного времени. Большую его часть он, как обычно, тратит на тренировки, но с каждым днем желающих составить компанию остается меньше, а в одиночку он уже испробовал почти все, что только возможно. Кевин старается внести в жизнь разнообразие, и чаще теперь появляется в тренажерном зале, и в бассейне, и на пробежке; он даже думает, не подыскать ли себе какое-нибудь дополнительное хобби, но останавливается - осенью, с началом учебы, в его жизни вновь остается только корт и университет.

Но еще не осень, в голову лезут идеи, и если большинство из них Кевину удается отклонить, то одна прочно цепляется и не дает покоя.

В первую очередь он разговаривает с Ваймаком, то ли как с тренером, то ли как с отцом. Когда тот дает одобрение, Кевин связывается с Джереми; перед ним немного неловко, ведь Кевин сам предложил ему нового защитника, но лучше решить все сейчас, пока сезон не начался. Он уверен, что Джереми сделает так, как будет лучше для всех - в первую очередь для Жана, потом уже для Кевина, и в конце для самого Джереми. Договорившись, Кевин просит не сообщать пока ничего самому Жану:

- Я хочу встретиться с ним лично.

Не удивительно, что Джереми поддерживает его и здесь.

Поездку Кевин планирует уже на конец недели, и просит Ваймака найти самолет только в одну сторону - мало ли что, - а вечером тот звонит, чтобы сказать:

- Забронировал два места. Один ты не полетишь.

Кевин сердится, но соглашается: что еще ему остается, если тренер все оплачивает? Разве что выбрать, кто составит ему компанию. Еще полгода назад он не раздумывая взял бы Эндрю, но сейчас почему-то не хочется, к тому же, он слишком мрачный и может отпугнуть Жана. Затем Кевин думает насчет Дэн, но брать ее без Мэтта было бы странно - это не поездка до стадиона, а шестичасовой перелет на другой конец страны. Хорошим вариантом была бы Рене, но с ней Кевин не настолько близок, чтоб тот же самый шестичасовой перелет не сделал из них окончательных незнакомцев. Есть еще Ники, и Кевин некоторое время ищет аргументы против, а, не найдя их, заходит в гостиную, где Ники увлеченно играет в приставку, и сообщает:

- В пятницу летим в Калифорнию.

После этих слов Кевин возвращается в спальню, забыв, что Ники хоть и родственник Миньярдам, но не унаследовал и капли их сдержанности, и ему наверняка понадобится значительно больше подробностей, чем два эти скупые факта - место и время.

Приходится уже в спальне дать больше конкретики, и хотя Кевину не совсем хочется объяснять, почему он хочет забрать Жана к лисам, он все же рассказывает, что план именно таков, тренер согласен, и капитан троянцев тоже, и только Жан пока не в курсе, потому что может уйти в глухую оборону, и убеждать его лучше лично. Пока что в Калифорнии он не успел обосноваться, ему несложно будет сняться с места и переехать, главное получить согласие. Кевин думает, что если Ники будет собой и при встрече с Жаном, то это согласие выбить будет немного проще - Хэммик удивительно умеет располагать к себе людей, даже самых сложных. Эту его способность Кевин полтора года назад испытал на себе самом, так что мог за нее поручиться.

- Не говори пока никому, - предупреждает он под конец. - Мало ли что.

Ему не хочется объяснять остальным то же самое, что сейчас было сказано Ники, к тому же, Кевин далеко не уверен, что все лисы воспримут новость о возможном пополнении с радостью. Их и так ждет встреча с новичками перед началом сезона, а Жан, хоть и бывший, но все-таки ворон. Если кто и будет доволен, так это Рене, но она с распростертыми объятиями примет любого новенького, тут и думать нечего.

К пятнице у Кевина уже готова кое-какая стратегия. Он придумал, что будет говорить Жану и какие аргументы использовать (кроме лучезарной улыбки Ники), а еще с собой у него контракт с Университетом Пальметто, который Жан может захотеть если не подписать, то изучить. Кроме этого контракта в рюкзаке почти ничего больше нет, разве что плавки - он сразу сказал Ники взять их на всякий случай, потому что это все-таки Калифорния. Они едут не отдыхать, но если все сложится удачно, почему бы и нет?

В аэропорт они добираются на такси. Выходя из машины, Кевин напяливает кепку - людей вокруг будет много, лисы выиграли финал, и пока у него на лице татуировка, пускай уже и не с цифрой, он остается чересчур узнаваемым. Чтобы не бросать взгляды по сторонам в попытке выяснить, пялится кто-то или нет, Кевин старается смотреть только на Ники, и молчать при этом слишком странно, потому в очереди на регистрацию Кевин говорит:

- Я думал, ты полетишь в Германию. - Он все еще мог бы, время есть до конца августа, но Кевин почти уверен, что Ники никуда из Пальметто не собирается. - Ничего не случилось?

Не то чтобы Кевину хочется углубляться в проблемы гей-пары, но Ники ничем подобным обычно не грузил, так что и опасаться нечего.

Ожидая посадки, они проходятся по магазинам аэропорта, где Кевин находит новую кепку с эмблемой национальной сборной, и вместе они выбирают изрядное количество снеков, чтобы хватило на весь перелет. К моменту посадки у него уже складывается ощущение, будто они летят не по делу, а в отпуск, и это чувство незнакомо и странно.

- Садись к окну, - в салоне Кевин пропускает Ники вперед. - Я все равно собираюсь спать.

Вряд ли у него получится провести во сне все шесть часов, но это не означает, что Кевин не попытается. Все-таки впереди у них очень нелегкий день - вряд ли Жан без проблем согласится на предложение, а значит придется постараться.

- Мисс "Я не буду есть вкусняшки, потому что уже почистила зубы";
- У Каслов много традиций и, помимо Ночи кино, одна из них - лазертег по пятницам;
- Самая страшная провинность за всю жизнь - перед закрытием метро перепрыгнула через турникет (но на следующий день потратила две поездки просто так);
- Единственный ответственный человек в этой семье и, даже учась в Колумбийском, умудряется присматривать за отцом и бабушкой (в кого она такая - так и не выяснили, уж точно не в мать);
- Взяла на своё попечение отцовское детективное агентство и ведёт там все дела, которые кажутся Каслу "слишком скучными" (Дирк Джентли на минималках);

Очень жду Алексис, чтобы опекать и баловать, получать тумаки за то, что опять полез в какую-то опасную передрягу, вместе прятать труп, если Алексис попытаются подставить настоящие убийцы. Вместе расследовать какое-нибудь дело в рамках своего детективного агентства (да, я читаю Дирка Джентли и неравнодушен к бытовому абсурду и детективам, соответственно). Бытовые ситуации, детектив, триллер, мистика - придумаем что угодно. Можем найти тебе тут парня, чтобы было не скучно через мой труп или девушку через мой труп (2). В конце концов, кто мне в старости стакан воды подаст? Если мы с Беккет, конечно, до неё когда-нибудь доживём.

Пример моего поста

Очередное приключение, снова пустыня, непременно – гробница. У Флинна отличное настроение, потому что он чувствует себя в таких ситуациях буквально как рыба в воде, и даже мелкие неприятности не могут испортить ему настроения. Всё под контролем! Ну, то есть не всё, конечно, было бы даже скучно, если б они не застряли в Ланкарансаре, в попытках найти подходящий транспорт для путешествия по барханам, или не проехали четыре раза мимо искомой точки уже в самой пустыне. Заранее ведь всё знать очень скучно. Уже целое десятилетие основным планом Флинна была импровизация – и, как ни странно, это всегда работало. Мужчина краем глаза поглядывал на сидящую за рулем Ив и делал вид, что не замечает, как женщина тихо закипает (в прямом и переносном смысле) – едва ли его могли обмануть её улыбки. А ведь он предупреждал когда-то, что лучше всего работает в одиночку. Как говорится, сама напросилась. А кто сказал, что будет легко. Но библиотекарь благоразумно помалкивал, всё-таки разозленный хранитель в закрытом пространстве... он ещё помнил их путешествие в самолете.

Прибор барахлил нещадно, но Флинн и не думал обращаться к карте. В конце концов, зря он, что ли, настраивал эту штуку почти всё утро? Он же библиотекарь – или кто, в конце концов? Иногда с упрямством Флинна не мог поспорить и дикий баран, и это был явно тот самый случай. Даже если они теперь застрянут в пустыне на неделю (чего, положа руку на сердце, очень бы не хотелось), Флинн всё равно не прикоснется к карте – потому что это будет означать, что он не гений. А это, как мы знаем, полная глупость.

С самого первого приключения ему приходилось притворяться, что он что-то понимает, да даже не что-то, а примерно всё. Он притворялся уверенным в своих силах, хотя это было совсем не так, но за все эти годы притворство превратилось в реальность. Флинн просто знал, что – даже если он чего-то не понимает, то в итоге он всё сделает правильно, просто интуитивно. На его стороне удача – и внезапные знания обо всём на свете. А спустя годы появился ещё и бесценный опыт выжившего в многочисленных приключениях библиотекаря. Он привык полагаться только на самого себя и удачу – иногда в виде случайных попутчиков и компаньонов, иногда просто так. У Флинна всё это время не было даже хранителя – только Джадсон, каким-то мистическим образом появляющийся то тут то там со своими советами, да Шарлин, хотя большую часть времени она кричала на него и требовала отчеты. Не самое лучшее подспорье в приключениях, но Флинну большего было и не нужно – по крайней мере он знал, что ему есть куда возвращаться.

А потом вдруг на голову свалились другие библиотекари, Ив... Он бы, пожалуй, не рискнул признаться в этом вслух, но полковник Берд и правда была идеальным хранителем. Таким, какой ему был как раз [не] нужен. Но она постоянно призывала его работать в команде, сообща, а этого он не умел да и не хотел, в общем-то, даже если и оказывалось в итоге, что в некоторых случаях это лучше, чем действовать в одиночку. Но ведь десять лет он справлялся как-то? Точнее, не "как-то", конечно, а прекрасно справлялся. Превосходно.

Поэтому когда их с Ив разделило стеной-ловушкой, Флинн испытал какое-то смутное облегчение – действовать в одиночку ему было гораздо привычней. Переживать за хранителя не было никакого смысла, если уж кто-то из них двоих может постоять за себя, так это Ив. К тому же она достаточно умна, чтобы не погибнуть в одной из ловушек, которых наверняка тут ещё полным-полно... Флинн на всякий случай простучал разделившую их стену, но она выглядела достаточно крепкой, чтобы с этим можно было что-то сделать, а это означало, что нужно найти какой-то другой выход. К счастью, в его распоряжении их было полным-полно...

Выбирать наобум было чревато для жизни, поэтому Флинн вернулся к письменам. На юге в те века, когда появилась эта гробница, были распространены такие виды письменности как калинга, тамильское брахни и бхаттипролу. В некоторые раздумья библиотекаря повергло то, что ни одна из вышеозначенных письменностей здесь не использовалась. Это, должно быть, какой-то шифр. Фонарь замигал, и Флинн заторопился, сообразив, что каждая минута промедления грозит оставить его в неровном свете факелов.

Наконец, ему удалось перевести один небольшой фрагмент текста, а он уже мог стать ключом к остальному. Флинн едва не закричал от радости. В итоге удержался, только издал придушенный писк и на том угомонился.

"О воды, ведь вы благодатные.
Поместите нас в подкрепляющую силу,
Чтоб (мы) увидели великую радость"

- Так, значит, это не подходит, идем дальше, – бормотал он себе под нос, перемещаясь от одной части стены к другой, но мысли его всё же сбивались на Ив. Как она там? С её стороны был выход, значит, вероятней всего она уже снаружи и в безопасности. Да вот только в глубине души Флинн знал, что эта гробница едва ли отпустит их так просто. Значит, ему надо ещё ускориться.

- Ну что ж, рискнем, – оптимистично подбодрил он себя, отмерив нужное количество шагов и оказавшись прямо перед одним из проходов. Начало было многообещающим. Если он всё понял правильно, то через два пролета он обнаружит спуск, где будет очередная загадка, а там уж дело техники. Флинн проскользнул в черный провал, стараясь ступать осторожно и внимательно прислушиваться. Как правило, ловушки срабатывали после какого-то определенного звука или щелчка.

Умудрившись не утонуть, не получить по голове многопудовым куском известняка и не напороться ни на одно из вылетающих из стен копье, Флинн благополучно преодолел один пролет, но как некстати застрял у одной из стен, которая показалась ему особенно примечательной, благодаря покрывающим её рисункам. Современный научный мир просто взорвался бы, если б кто-то узнал, что здесь находится.

- Невероятно, – бубнил Карсен себе под нос, любовно припав к стене и осторожно ощупывая её как возлюбленную, которую не видел десяток лет. – Подобные изображения должны были появиться спустя долгие века...

Он понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем он спохватился, вспомнив о своей главной задаче. Должно быть, полчаса или около того. В темноте как-то органы чувствительности притупляются и довольно сложно определить – прошло несколько минут или целые сутки, но в своих путешествиях Флинн немного навострился. Хотя часы на цепочке плотно встали ещё до того, как они с Ив преодолели первый коридор, что и не удивительно. С трудом, но всё же отлепившись от своей драгоценной стены, библиотекарь продолжил путь.

Но уже на следующем повороте он впал в замешательство. Открытый проход манил и сулил безопасность, но Флинн был отнюдь не так глуп, чтобы на это купиться. Подсветив фонариком плитки на полу, библиотекарь сообразил, что настоящий проход скрыт, вероятно, в одной из стен. Спустя некоторое время размышлений и невнятного бормотания себе под нос, Флинн наступил на нужные плиты и... вдруг понял, что пол уходит у него из-под ног. Подумать о том, что это за чертовщина, так как он уверен, что всё сделал правильно, библиотекарь не успел, потому что когда летишь в бездонную яму это как-то сильно бодрит, но и сбивает с толку.

- А-а-а! – разнесся эхом его крик, оглушив и самого библиотекаря, хотя падал он не слишком долго. Оглушенный Флинн тут же вскочил на ноги, радуясь, что упал на что-то мягкое. Нисколько, в общем-то, (почти) не удивившись, галантно подал руку Ив, поднимая её обратно на ноги и, как ни в чем не бывало приветливо улыбнулся её спутнице (кто бы мог подумать, что сегодня в этой гробнице будет так людно!).

- Привет, я Флинн, а как вы... э-э-а... – тут же заметив нацелившуюся на девушек змею, Карсен замолчал на полуслове и задумчиво похлопал себя по карманам. Как нарочно костяную дудочку он оставил в пиджаке, а надевать пиджак в пустыню это вообще-то нелепо. А вот надо было! Никогда нельзя пренебрегать возможностью встретить в пустыне дикую змею. И покрасоваться в костюме с цветочком в кармане.

С кобрами ему приходилось встречаться - и не раз, он даже умел готовить противоядие, которое нужно было успеть принять через семь секунд после укуса и ни секундой позже. Изготовлению противоядия его научил старейшина племени, после того как Флинн помог ему решить проблему с нашествием саранчи. В общем-то, дел было всего на полчаса, ведь саранча очень боится... Мужчина похлопал себя по щекам, улавливая, что очень сильно отвлекся, и нужно вернуться к проблеме.

Черная кобра, кальберия, как называют её местные. Не слишком разъяренная, но и не слишком сговорчивая. Вопрос бы решил один заклинатель змей или женщина, сумевшая бы исполнить "змеиный" танец. Флинн задумчиво покосился на Ив. Нет, она не будет. Хотя это, как минимум, было бы красиво... Что ж, тогда остается один вариант.

Флинн прочистил горло и разразился чириканьем, максимально стараясь подражать боевому кличу орла-змееяда.

- Чвик-чвик-твиньк!

Видимо, кобра была сама по себе сонная и вообще заползла сюда больше по ошибке, чем по чьему-то злому умыслу, потому что этого оказалось достаточно, чтобы она засуетилась и убралась восвояси, только бы подальше от этих ненормальных.
Флинн замолчал и вытащил из кармана платок, чтобы промокнуть лоб. Может, он и действовал "на авось", но "авось" не подвел его еще ни разу.

Лучший друг детства и липовый жених - нам определенно есть, что поиграть. Зорькин - персонаж комический, но при этом и многогранный, из него можно сделать что угодно и кого угодно. Будущий финансовый директор Никамоды, а потом и Зималето, головной мозг всей нашей компании. Из основного сюжета могу предложить:
а) пригласить Зорькина к нам, в компанию Жданова и Малиновского, потому что от него будет толку больше чем от этих двоих;
б) разыгрывать счастливую парочку и смотреть как Малиновский ревнует (ну да, у нас как-то так);
в) найти тебе Вику (но за последствия не ручаюсь);
г) участвовать в нашем полумистическом сюжете в рамках компании Зималето (в процессе обдумывания);
д) любые другие варианты.

Я всегда готова подхватить в игру и пообщаться, и пообсуждать сериал и вообще. Ясное дело, что роль, мягко говоря, непопулярная, и заинтересует человека со здоровой самоиронией и хорошей фантазией. Нам как раз такой и нужен (мы сами такие, и еще очень скромные). Но я правда очень жду Кольку и готова была бы на руках носить, но у меня руки слабые, так что ты уж как-нибудь сам передвигайся, окей. Единственное, что могу гарантировать - точно будет смешно.
Если заинтересовало - домашний телефон Пушкаревых ты знаешь, а мама уже готовит пирожки (а вообще пиши в гостевую или лс).

пс. А еще мне не дает покоя статья про то, что Семакин, актер, вообще тот еще дамский угодник, причем он тоже носит очки и все такое, но у него офигенное чувство юмора. Мне в упор кажется, что это привнесло бы в образ Зорькина интересные нотки, а так как у нас можно всё или почти всё... короче, думайте сами.

Пример моего поста

День Катерины начался с противного звонка будильника, дребезжащего прямо над ухом. Катя, не глядя, прихлопнула паршивца и приоткрыла глаза, хмуро созерцая царивший вокруг беспорядок из бумаг на фоне вяло мигающего экрана компьютера. Удивительно, как она только догадалась будильник завести – или это Зорькин подспобил перед уходом? Мог бы тогда уж и на диван её отбуксировать, джентльмен нашёлся.

С самого начала работы в "Зималето" для неё стало почти привычно засыпать то за столом, то на полу в ворохе документов и бумаг. Начальник, Андрей Палыч, довольный тем, что одна из его секретарш на диво хорошо соображает, радостно переложил на Катю почти все основные обязанности, которые обычно секретарям даже не поручают, и благодаря этому ей приходилось день и ночь засиживаться за документами и расчетами. Катя не роптала – она вообще не привыкла пререкаться, особенно, с начальством, и послушно пыталась выполнить пятилетку за три года. Только толку-то в том...

Девушка вяло подняла левую руку, бросила взгляд на механические наручные часики и чуть не заорала от ужаса. Нынче она намеревалась придти на работу пораньше, чтобы успеть отправить в банки заявки на кредиты, которые им были так нужны, а по всему выходило, что даже если она выскочит из дома прямо сейчас, то успеет придти всего за полчаса до начала рабочего дня. Полнейший бардак!

Катя заметалась по комнате, одновременно пытаясь причесаться, достать из шкафа новый костюмчик, и поправить съехавшие на самый кончик носа очки. Отпечатавшиеся на щеке чернила от ручки, которой она ночью вела записи расчетов по старинке – в блокноте, она вообще не заметила. И мама почему-то не сказала, когда провожала её до двери.

И Маша Тропинкина почему-то не сказала, наверное, потому что была под сокрушительным обаянием вице-президента компании, который почему-то в такую рань уже крутился возле ресепшена. И сам вице-президент, Роман Дмитрич Малиновский, ничего не сказал – наверное, потому что ему просто было пофигу. По-фи-гу. Без сомнений, она была единственной девушкой во всём этом небоскрёбе (если не во всей Москве), к которой Роман Дмитрич был фатально равнодушен, и возможно, этим можно было бы даже гордиться, если бы у Кати было на это хоть немного свободного времени. Но так как прозорливый мудрый шеф избавил свою помощницу от тяжкого бремени отдыха, такой роскоши Катерина себе позволить не могла.

Однако все радужные размышления о кредитных заявках напрочь вылетели у неё из головы, когда Катя краем уха услышала мрачный бубнёж Потапкина по поводу посторонних в здании. И его не менее мрачные прогнозы на будущее. Потапкин, конечно, жил по правилу, "лучше перебдеть", но в данном вопросе Катюша была с ним полностью солидарна. В вопросе безопасности Андрея Палыча, то есть. Как дочь подполковника она чётко различала иерархию, особенно на военном положении во вверенном ей ведомстве. А каким оно ещё могло бы быть в данном случае? Тем более, что вот сейчас Катя задумалась над тем, что девушка, с которой она столкнулась внизу, уж слишком неуловимо напоминала одну знакомую даму, благодаря которой не так давно в "Зималето" чуть не случился один громкий скандал... но загруженная своими мыслями Катя так и не успела сложить два и два.

- Роман Дмитрич, я с вами, – быстро сориентировалась она, так и не заметив милого комплимента по поводу своей прически, мысли крутились в голове с бешеной скоростью, цепляясь одна за другую. Потому что если это действительно Ларина, и она здесь, то она наверняка попытается пробраться к Андрею Палычу, а она настырная и на ресепшене её будет уже не удержать, а значит Кира всё узнает и... тогда всё. Что – всё, Катя представляла себе смутно, но пытаясь представить – неизменно обмирала от ужаса.

- Я думаю... то есть мне кажется, что я видела тут внизу Ларину, то есть Наталью, ну, вы поняли, – понизив голос почти до интимного шёпота поведала Катя, немного сбиваясь от волнения, но при этом воинственно поправляя пиджачок. Из-за этой дамочки в прошлый раз столько всего произошло, что отдавать шефа без боя дочь подполковника отнюдь не собиралась. А Роман Дмитриевич оказался таким полезным в прошлой подобной ситуации, что казалось логичным действовать сообща и теперь.

Мы встретились, хотя вернее сказать я увидела тебя, когда ты переживал тяжелое расставание. Помню, ты сидел на ступеньках у клуба, в котором я играла свой диджей сет, ты выглядел совсем разбитым, не лицо, а маска. У меня тогда были сигареты, но я решила стрельнуть у тебя, чтобы завести разговор и возможно помочь. Ты же знаешь, мне лишь бы помочь кому-то, хоть это иногда тебя и выбешивает. Ты жил тогда в каком-то дешёвом хостеле, был завсегдатый баров на лиговке и обычным работягой, которому постоянно не хватало денег. Слово за слово, мы обменялись инстой и начали общаться. Очень спонтанно и неожиданно. Обычно такие знакомства ни к чему не приводят, просто висите мертвым грузом друг у друга в подписках, но не в этот раз.

Мне было приятно поговорить с тобой обсудить музыку и книги. Оказалось, что ты один из самых начитанных людей, которых я встречала. У тебя на все было свое мнение, ты жил принципами, которые соорудил у себя в голове. Ты решил для себя, что у тебя нет сердца. Что ты навечно останешься одинок, потому что только так не навредишь себе и другим.

Мне кажется ты знал про все локальные ивенты, знал те улицы Питера, о которых я даже не догадывалась. Мы попадали в какие-то глупые приключения, иногда удивляясь как остались в живых. Наверное ни с кем в жизни я не ходила так долго как с тобой, вечное передвижение, вечные поиска чего-то.

Мы постоянно курили сигареты, так много, что если вспомнить об этом начнает тошнить. В твоей руке часто бывало пиво и томик книги, которую ты обязательно читал мне, когда мы присаживались отдохнуть на набережной или в парке.

Я ведь и не собиралась влюбляться в тебя, мне самой не хотелось вступать в отношения. Просто собирала твое разбитое сердце, как пазл. Мне правда нравилось просто дружить. И я не знаю как так вышло, что в одну из белых ночей, мы сидели у меня на балконе, как всегда курили, заиграла песня “love will tear us apart” мы начали петь, смеяться, а потом неожиданно поцеловались.

да, дединсайд. и что?

Ну что сказать, вот такой вот гений мысли, такой вот андеграундный романтик, родился в моей голове. Если близко, то приходи! Закидаю тебя музыкой, зацелую, и вообще буду рада.
Как ты понял заявку в пару. Будем учиться жить вместе, потом заведем собаку, построим дом, родим детей и никогда не будем онлайн. Ладно будем, нам же тут это играть. Ахахха.
У нас тут фандом, в котором все сказки вместе. Так что соигроков найти не проблема.
Предупреждаю, что у меня есть лучший друг тире лучший бывший, но не бойся, нашим отношениям это никак не мешает. Вы подружитесь! Или нет. Тут уже сами решайте. Ахахах.
По постам пишу примерно от 3 до 5 тысяч символов, от любого лица. Ты можешь писать хоть больше, хоть меньше, с линейкой я не бегаю.
А так, все обсуждаемо, готова к любым предложениям и идеям. НО! Прошу, давай без оксигнойного в этой истории. В альтернативе можешь делать, что хочешь. Кстати, если что, и меня можешь туда утащить, я вообще легка на подъем.

Пример моего поста

я не люблю вспоминать свою человеческую жизнь. ненавижу осознавать, каким ничтожеством я была когда-то.

я встретила артюра и сразу в него влюбилась, молодой, глупый, безрассудный. казалось, наша страсть способна уничтожить мир. он всегда связывался с "плохой" компанией, много пил, буянил, совершал преступления. я же всегда ждала его домой, послушно ожидая новых побоев. о, странно в это поверить, но мне казалось, что это и есть любовь. эти удары я принимала как поцелуи.

однажды артюр пришел домой с каким-то странным человеком, его звали бернард. он сразу мне не понравился. теперь же я понимаю, что не зря его боялась. оказалось, что мой дорогой и любимый муж проиграл меня в карты этому мужчине. сейчас я вспоминаю это со смехом, тогда же я пришла в ужас. как можно было догадаться, бернард был вампиром, ему нужна была прислуга, которую он также мог использовать для своих плотских утех. я идеально подходила ему - покорная, красивая, кроткая. потом я узнала, что он выбрал меня давно, что специально пошел играть с артюром в карты.

так я стала любимой игрушкой для своего любимого вампира. конечно, поначалу я его ненавидела, скучала по своему мужу, мечтая вернуться в свой старый дом. но вкусив силу, которую подарил бернард, я поняла, что была рождена для такой жизни.

он научил меня многому, мы побывали в разных краях света. я была благодарна ему за то, что он сделал меня вампиром. у нас никогда не было любовных отношений. секс и ласки, конечно, были, но мы не были парой. я всегда считала его своим мастером. в какой-то степени даже отцом, ведь именно он даровал мне новую жизнь.

конечно, не всё было гладко. иногда я сбегала от бернарда, даже вступала в отношения с другими вампирами, но всегда возвращалась к нему. он меня принимал, прощал, хоть и говорил, что мой внутренний яд страшнее вампирского. и он был прав, все, к чему я прикасалась, становилось отравленным. все мое существование пропитано насилием и болью, и черт возьми, мне нравилось это. у нас была связь, которую мы взращивали долгие годы. и я была к нему привязана, настолько крепко, насколько возможно. я любила его.

поэтому сейчас, когда его уже давно мертвое тело вдруг падает на асфальт к моим ногам, из моей груди вырывается животный крик. крик отчаяния и злобы. я не успела спасти его. к моему несчастью, я была слишком расслаблена, даже не подозревала, что рядом скрывается опасность. мы были заняты своей добычей. я даже все еще ощущаю запах страха этого жалкого человечка, но он уже смешался с моим, и это уже не нравится.

я падаю на колени перед своим бернардом. ласково касаюсь его мраморного лица. даже в своем последнем мгновении он дьявольски красив. мир потерял лучшего мужчину, и мир заплатит за это. я сотру в порошок все, что попадется мне на глаза. и вот не задача на мои глаза попадаешься ты. какой совпадение. правда?

я втягиваю ноздрями воздух. как ты так искусно прячешь свою поганую вонь? от таких, как ты, обычно на километр несет. неужто твоя свора тебя кинула? оно и к лучшему, значит, никто не придет мстить за тебя

громкий, истеричный и надрывный смех вылетает из моей глотки, подобный грому, бьет в уши. твоя самонадеянность так раззадоривает. - это мы ещё посмотрим, кто умрёт, щенок, — я отталкиваюсь ногами от асфальта и резко делаю выпад, впечатывая тебя в стену. - жаль, что ты вступил в бой со спины, как ничтожный трус. я бы хотела видеть, как бернард разрывает твою собачью пасть, — и мой кулак уже целится в твоё лицо, но ты уворачиваешься.

хочешь поиграть? ну что ж, давай, песик.

моя милая шицзе. невероятно добрая, любящая. и самая-самая красивая на свете! ты заслуживаешь всего мира, и я готов преподнести его тебе на блюдечке, стоит тебе только захотеть. уверен, цзян чэн меня в этом только поддержит и всячески поможет.

ты такая сильная духом — всегда была нашим с цзян чэном связующим звеном. поддерживала каждого из нас, несмотря ни на что. даже когда от меня отвернулся весь заклинательский мир, даже когда я совершил непоправимое, лишив тебя любимого человека. ты все равно верила в меня, единственная, с самого начала и до самого конца.

твоя улыбка как лучик солнца, озаряющий мрачный мир вокруг. твои слова поддержки, теплое «а-сянь» дают мне силы двигаться дальше. ты и цзян чэн — самые близкие мне люди на всем белом свете. мы всегда были втроем друг за друга, и ты, как самая старшая из нас (и самая разумная, и вообще самая лучшая!), брала на себя всю заботу о двух неугомонных младших братьях.

мне жаль, шицзе, что я так и не побывал на твоей свадьбе. жаль, что я так и не смог прийти на празднование полной луны цзинь лина. ты так много мне отдавала, но взамен получила от меня лишь боль и страдания. надеюсь, в следующей жизни я смогу искупить перед тобой всю вину.

---

дорогая яньли, приходи поскорее, а то я тебя совсем заждался. я даже готов помочь тебе в поисках твоего противного павлина цзинь цзысюаня — все для тебя, лишь бы ты была счастлива. готов любить, заботиться и оберегать от всех невзгод самую чудесную во всем фандоме девочку.
если имеются переживания по поводу игры, то, во-первых, я однозначно много чего хочу поиграть в прошлом, у нас там имеется достаточно большой простор. а во-вторых, никто нам при желании не мешает придумать какую-нибудь лазейку, чтобы цзян яньли в итоге не погибла. ну, если захотите, конечно!
плюбите эту прекрасную девушку, развивайте ее, сделайте живой, и я буду счастлив. безумно жду, готов крепко-крепко любить и оберегать <3

Пример моего поста

одиночество смотрит тебе вслед,
обнимая,
провожая,
но отчего-то не отпуская.

На горе Луаньцзан посторонний.

Сообщение дошло до Вэй Усяня мгновенно — чтобы обеспечить безопасность места, которое он теперь называл «домом», по всему периметру круглосуточно находились мертвецы, которые передавали всю информацию, стоило кому-то появиться на горизонте. Когда весь мир заклинателей отвернулся от него и тех людей, что теперь стали Вэй Усяню второй семьей, у него не осталось выбора, кроме как озаботиться их безопасностью. Кто посмеет пойти против Старейшины Илин? Кто на всем белом свете сможет противостоять ему? Никто бы не смог. Но он не всегда может быть рядом. Не всегда может вовремя среагировать.

В ночных кошмарах Вэй Ин видел не только близких людей из прошлого, которое теперь казалось совсем другой жизнью. Он видел, как чужой холодный меч пронзает тело Вэнь Цин. Он видел, как окончательно гаснет свет в глазах Вэнь Нина. Он видел, как плачет А-Юань, напуганный, одинокий. И никто не может прийти к нему на помощь. Он видел, как все их посевы оказываются истоптанными, а постройки — разрушенными до основания. Весь их быт, жизнь, все, за что они держались, просто оказывается уничтожено. Вэй Ин не мог этого допустить.

Посторонний... Кто это мог быть?

Цзян Чэн? Вэй Усянь был бы рад, будь это он. Их проблема была в том, что один был упрямее другого, и ни разу они не нашли время, чтобы спокойно сесть и поговорить. Цзян Чэн слишком зависим от чужого мнения, он никогда не сможет пойти против всех, как это сделал Вэй Усянь. Но, возможно, он мог бы хотя бы понять его? Если бы он пришел с миром, если бы они просто спокойно во всем разобрались... Сердцем он хотел, чтобы брат пришел к нему. Но умом понимал, что вряд ли это будет он.

Шицзе? Нет, глупый вариант. Она ни за что бы не явилась сюда, в это место. Да и Цзян Чэн бы не позволил. Вэй Ин не хотел, чтобы она видела его здесь. Ее нужно было оберегать от подобных мест, и Вэй Ин собственноручно увел бы ее куда подальше, стоило бы ей даже показаться на горизонте. Но это не она, совершенно точно не она.

А больше у Вэй Усяня никого и не осталось. Никто не стал бы заботиться о том, как он. Уж тем более никто не зашел бы к нему «в гости».

На горе Луаньцзан было шумно — люди были заняты бытовыми делами; где-то бегал, заливисто смеясь, А-Юань. Этот ребенок отчего-то особенно грел душу. Вэй Ину нравилось с ним возиться, и со временем А-Юань стал ему почти как родной. Его хотелось баловать, воспитывать, позволять познавать мир. Вот только в глубине души он понимал, что гора Луаньцзан — не лучшее место для ребенка, и сожалел, что не мог предложить ему, да и всем этим людям, ничего иного.

Чтобы не теряться в догадках и не тратить время зря, Вэй Усянь, крутанув Чэньцин в ладони, засунул ее за пояс и ровной поступью направился к спуску с горы. Он остановился возле деревьев, на которых никогда не росла листва, и всмотрелся вдаль. Человек в белом с невозмутимым видом неумолимо приближался.

Траурные одежды.

Вэй Ин узнал этого человека сразу. Вот только не сказать, что он был сильно рад его появлению здесь. Вряд ли Лань Ванцзи явился бы на гору Луаньцзан без веской на то причины. В голове сразу мелькнули все события последних недель, но Вэй Ин упорно не находил за собой никаких проступков, за которые Лань Ванцзи мог бы его отчитать, как он любил думать. На губах невольно возникла ухмылка. Осмелится ли он отчитать Старейшину Илин?

— Вот уж кого не ожидал увидеть. Сам Ханьгуан-цзюнь решил почтить нас своим присутствием, — холодно произнес Вэй Усянь, и с губ его не сходила усмешка. Все время, с самого их знакомства, они не ладили. Вэй Усянь то и дело слышал «убожество» в свой адрес; Лань Ванцзи неоднократно подчеркивал, что они не то что не друзья — даже не приятели. Любой костер рано или поздно догорает. Вэй Усянь считал, что, видимо, у них такая судьба — быть по разные стороны баррикад. Поэтому от этой встречи он не ожидал ничего хорошего.

Однако через мгновение все равно улыбка его стала более теплой, взгляд смягчился. Даже если Вэй Ин знал, что это плохая идея, он все равно не намеревался подать виду. И уж точно не собирался первым вступать в открытый конфликт. По правде говоря, он вообще ни с кем не желал конфликтов. Ему просто хотелось спокойно жить свою жизнь, да только пройти мимо несправедливости или терпеть чужое пренебрежительное отношение в свой адрес он не мог. Благими намерениями вымощена дорога в ад? Что ж, Вэй Ин познал его сполна, когда лишился золотого ядра и оказался здесь, на горе Луаньцзан.

Вряд ли ты когда-либо сможешь меня понять, Лань Чжань.

— Проходи, чувствуй себя, как дома, — Вэй Усянь еле сдержал смешок, ведь это место меньше всего на свете походило на Облачные Глубины. Наверняка Лань Ванцзи чувствовал себя максимально неуютно, но его никто сюда и не звал. — Заварить тебе чаю? — предложил он, как истинный гостеприимный хозяин, и положил ладонь на чужую спину, ненавязчиво ведя Лань Ванцзи к их небольшому поселению. Окружающие с любопытством вперемешку с удивлением поглядывали в их сторону; некоторые, напротив, напряглись, ведь вряд ли от ордена Гусу Лань можно ожидать чего-то хорошего для них. Но Вэй Усянь жестом показал им, что беспокоиться не о чем. Пока он здесь, никто их не тронет. Даже Лань Ванцзи.

Ему не нужно было прилагать никаких лишних усилий. Поднеся вторую руку ко рту, Вэй Ин коротко свистнул. Через минуту в пещере возникло какое-то движение. Вэй Ин провел Лань Ванцзи именно туда, где ходячий мертвец поставил на самодельный столик горячий чайник. Разливать напиток по чашкам он не стал, чтобы никто не брезговал, и после жеста хозяина — Старейшины Илин — тут же удалился куда подальше. Вэй Ин сам взял чайник и разлил напиток по чашкам. Неидеально, и наверняка в какой-нибудь чайной в Илине можно было провести время получше. Однако у Вэй Ина не было денег, да и он понятия не имел, зачем Лань Ванцзи вообще пришел сюда. Сперва нужно было выяснить это.

Вэй Усяня не покидали мысли о том, что они с Лань Ванцзи жили в разных мирах. Никогда Второй Нефрит Гусу Лань не сможет понять, через что пришлось пройти Вэй Усяню. Никогда он не сможет постигнуть всей степени отчаяния, что накрывает его периодически. Никогда он не поймет, каково это, когда все, кого ты любишь, либо боятся тебя, либо презирают. Никогда он не поймет, каково это, когда все осуждают тебя за то, что ты пошел по Темному Пути, не зная, что у тебя не было другого выбора. Светлая широкая дорога закрыта для Вэй Усяня, и все, что ему оставалось, — кривая узкая тропинка.

— Ханьгуан-цзюнь, не боишься, что люди начнут пускать сплетни, завидев тебя здесь? Решат, что ты тайно поддерживаешь Старейшину Илин. Или же тайно бегаешь к нему на свидания. Одно из двух, — Вэй Ин подмигнул ему, явно подшучивая, однако, несмотря на озорные нотки в голосе, все же, в глазах его больше не было того блеска, что был заметен раньше, стоило ему начать поддразнивать Лань Ванцзи или же просто дурачиться в привычной манере. Все это — напускное, лишь маска, чтобы скрыть то, что на самом деле происходило у него в душе.

В душе, до которой нет никакого дела посторонним людям. А близких у него и не осталось.

Мы не знакомы


Он предлагает ближайшим ученикам разделить с ним хлеб и вино [плоть его и кровь], рассуждает о бессмертии человеческой души, говорит о смирении и любви, больше всего — о любви, и эту любовь я вижу в твоих глазах, когда ты смотришь на него.

Некоторые из апостолов поначалу перешёптывались за спиной, тревожились, что появление в числе последователей женщины принесёт разлад и смуту. Ты и мыслей о подобных сомнениях допустить не могла. Внимательно слушала проповеди, помогала остальным в них разобраться, проявляла бесконечное милосердие ко всему сущему, стала примером для других, а для учителя — поддержкой и опорой.
Девчонка из Магдалы, укачивающая себя в объятиях собственных рук и напевающая какую-то совершенно дурацкую надоедливую пастушью песенку про потерянных овечек [умоляю, прекрати, это просто ужасно].
Ты действительно полюбила его не так, как прочие, но это тихое трепетное чувство, теплящееся в груди, никому не причинило вреда.

Не пожалела ли ты о том, что так и не сказала ему? — я задался этим вопросом, глядя на тебя, и вдруг встретил твой взгляд, светлый и спокойный, лишённый страха перед незваным гостем, случайно обнаружившим своё присутствие. Нет, не пожалела.
Он, конечно же, всё знал.
И что последним, услышанным им от тебя, станет скорбный женский вой, прорвавшийся сквозь рёв беснующейся толпы в момент, когда Пилат умыл руки, — он тоже знал. Но едва ли был к этому готов.
Я вот, давно позабывший о существовании подобных чувств, готов точно не был. Однако не посмел шелохнуться, стоя по правую руку от того, кто мог позволить себе наблюдать эту сцену с ироничной улыбкой на губах.     

Уже позднее, когда всё закончится, я приду, чтобы помочь снять его тело с креста и проститься. Не дёрнусь и не скину твою ладонь, в сострадательном молчании опущенную на моё плечо.
Совсем скоро ты так же протянешь руку к нему, избравшему тебя первой свидетельницей своего возвращения, и ты услышишь ставшее впоследствии знаменитым — noli me tangere

Нам этого тогда знать, конечно же, было не дано.


Мы знакомы одну жизнь


1763 год. Лондон процветает. Каждая пятая женщина зарабатывает, продавая себя.
Мы с тобой — подтверждение статистики. Названые сёстры, дочери madame одного из наиболее известных борделей в Сохо. Странно было бы стать исключением при таких вводных.

Матушка вечно с тобой носилась, как курица с яйцом, словно чувствовала необходимость хоть как-то спасти твою невинную душу. Кудахтала до шестнадцати лет, а потом поняла, наконец, что дочь шлюхи — это клеймо, которое не свести. То препятствовала нашему общению, а теперь сама тебя привела ко мне с просьбой подготовить.

Я на тебя смотрю — как в ответ разглядываешь заинтересованно, как губу нижнюю кусаешь, как складки подола измятые в пальцах теребишь, — и мне совершенно не хочется душу твою спасать.

Но меня просят не об этом.

У матушки на тебя планы большие — невинность на торги выставить, да лорду какому-нибудь знатному на содержание отдать под проценты. А чтобы лорд не заскучал, старшая сестра, куртизанка с опытом, младшую должна, дескать, премудростям обучить.   

Больно ей тебя из-под своего крыла отпускать, тебе же — боязно перед всем, что впереди ждёт, и ты меня вопросами засыпаешь о том, каково это — в первый раз. Я тебе руку на плечо по-свойски закидываю, к уху наклоняюсь и говорю вкрадчиво, что настоящий первый раз должен быть с тем, кто действительно нравится, а на прочих потом будет уже плевать. До чего умилительна ты в своём искреннем удивлении, Мэри.
Не бойся ничего, зайка, особенно меня, — я ведь сказала, что научу тебя всему.
Будет весело, вот увидишь. А матушке нюансы знать вовсе не обязательно.


Мы знакомы две жизни


— Мар…ти, — жмурюсь от хлопка бутылки с шампанским и вздрагиваю, когда часть его летит холодными брызгами на обнажённую кожу. Ты доволен собой, ты хохочешь заливисто, ты не торопишься снимать новую форму СС, которую тебе выдали только вчера. Ты безмерно горд быть зачисленным в самое элитное подразделение, доказав всем своё право и чистоту крови. Но ты совершенно не беспокоишься о том, что запачкаешь драгоценный китель, когда наклоняешься к моей груди и животу, дабы попробовать шампанское вот так. Ещё сильнее ты гордишься быть обладателем особого расположения валькирии Люфтваффе, чей супруг выступил твоим поручителем для прохождения отбора.

Бесстрашный такой, молодой, пылкий, разложил меня прямо на кровати бригадефюрера, лежишь теперь сверху дыхание переводишь, а я на мундштуке насечки зубами в задумчивости оставляю и по волосам тебя расслабленно треплю, как щенка любимого.
— Нашёл бы себе такую, чтоб Kinder, Küche, Kirche, может, и счастливым бы стал. На кой чёрт тебе вообще эта «мёртвая голова»?
Это ведь те эскадроны смерти в концентрационных лагерях, устраивающие не что иное, как геноцид.
Ты, мой милый, ещё ни одной жизни забрать не успел, но если грех такой на себя возьмёшь, это уже будет совсем не то же, что проституция, некогда оставившая твою душу незапятнанной.
Я смотрю на тебя [любуюсь откровенно], и думаю о том, какая же это садистская издёвка свыше — ты в рядах СС.
Я смотрю в глаза твои — светлые, спокойные, лишённые страха, — такие же тёплые, как много сотен лет назад.

Смотрю и понимаю, что хочу тебя спасти.

— Знаешь, Марти, мне придётся сделать тебе очень, очень больно.
Хмуришься, из-под ладони выныриваешь, за запястье меня перехватываешь и кольцо обручальное на пальце в разные стороны крутишь, осторожно интересуясь, не собираюсь ли я тебя покинуть. Получив заветное «нет», улыбаешься, снимая кольцо напрочь.

Нет, милый, ведь чем дольше ты со мной, тем больше проявляется воспоминаний о твоих прошлых жизнях. Именно это осознание в какой-то момент и причинит тебе такую боль, что выть захочется.
В тот момент я буду рядом, обнимать и утешать, гладить по спине и говорить, что ты просто запутался.
В тот момент я резко перехвачу тебя за челюсть, как щенка, который по дурости схватил что-то не то — выплюнь немедленно и не смей так больше делать — когда допустишь мысль о том, чтобы закончить всё одним выстрелом.

Не смей, ты понял меня? Иначе тебе уже никто никогда не сможет помочь.

И ты держишь слово, даже когда видишь, как горящей звездой падают с неба обломки моего самолёта.
Загадывай желание, Марти.
И выводи невинные души из ада, именуемого Бухенвальд.


Мы знакомы три жизни


— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…
Ты зажимаешь мне рот ладонью и, беспардонно заваливаясь сверху, выдёргиваешь из руки книгу. 
Ты говоришь, что на сей раз нам нужна другая история. Ты уже вспомнила все предыдущие, и мы договорились быть предельно честными друг с другом. Договорились отбросить все библейские заморочки, забыть моё имя, о которое язык порезать можно, забыть твои слёзы, которые ему посвящались.
Выходит, договорились попробовать быть счастливыми в этот раз? Наверное, так.

Я перехватываю твои запястья и тянусь к тебе чтобы поцеловать. Старенький зелёный поезд трогается с характерным глухим лязгом, и ты охаешь, цепляясь за меня крепче в борьбе с инерцией. Необъятная бабулька, которой мы отказались уступать нашу нижнюю полку, закрывает внуку лицо газетой и цокает языком, принимаясь ворчать о том, что молодёжь совсем стыд потеряла.

Мы с ней ещё повоюем и за право ехать с открытой форточкой, и за натянутую с верхней полки наволочку, и за место на столике. И она, конечно же, пожалуется проводнице, когда ты, дожёвывая купленный на полустанке пирожок, будешь на ломаном русском повторять за ней «срамота-то какая», «сталина на вас нет» и «не по-христиански это, ой не по-христиански».


Мы знакомы четыре жизни


Ты стоишь на пороге моего дома, и у тебя губы дрожат, глаза пелена подступающих слёз размывает. Не можешь ничего сказать — падаешь в мои руки и воешь от боли, отчаяния, бессилья. От этого ощущения дежавю коленки подкашиваются, и я медленно оседаю вместе с тобой на пол.

Конечно, ты узнала, что мы собираемся сделать, кому решились бросить вызов.
Ты понимаешь, что можешь потерять его снова, и теперь уже не будет ни чудес, ни амнистий.

В моих словах о том, что я его собой закрою, утешения не нашлось бы ни грамма, и я проглатываю их, продолжая прижимать тебя к груди и мерно гладить по содрогающейся спине. Ты ведь и так всё понимаешь, и понимание это конвульсивными рыданиями из грудной клетки рвётся.

Я закрываю глаза, мягко укладывая подбородок на твою голову, и качаю тебя так нежно, как укачивала когда-то мать, пока тебе было больно или страшно. Поверх судорожных всхлипов слышен мотив пастушьей песенки про потерянных овечек, совершенно дурацкой и надоедливой. 

Под моё тихое пение стихает и твой плач.


Мы знакомы

итак, прорабатываем страхи:

● библию знать не обязательно (я не шарю, пользуюсь интернетами, смекал_очкой и прекрасно себя чувствую)

● понимаю, что с громким никнеймом вроде Maria Magdalena может быть дискомфортно, поэтому предлагаю разобрать за запчасти: Magdalena/Magda/Maria/твой вариант, а в списке ролей пропишем как по паспорту чтоб никто (2 человека из фд) не запутался

● по поводу внешек можем договориться (и твоих, и моих), но ты посмотри как хороши эти девочки и вон тот парень с одним исходником.... пол, кстати, поменять тоже можно в каких-то историях, если твоему сердцу ближе гет/слэш/фем нужное подчеркнуть. я за разнообразие

● истории представляют собой реинкарнации в разные периоды времени, где этих двоих сталкивала жизнь. Мария, хоть и святая, но всё-таки человек, поэтому не живёт вечно — это душа её проходит через цикл смертей и перерождений. однако за счёт того, что святая, есть бонус — когда обстоятельства сталкивают её с какой-нибудь настоящей хтонью, она потихонечку начинает вспоминать все свои прошлые воплощения и суть того, кто она такая. Азазель, в свою очередь, природы не человеческой, и помнит всё (есть нюанс, но об этом позже)

● заявка не в пару (они_пытались.jpg), но любить Марию Ази всё равно будет безумно. это любовь, но другого рода, что ли? потому что Мария всей душой однажды полюбила Спасителя, а Ази — архангела Рафаэля (но не помнит этого, таков нюанс). возвращаясь к их природе, Азазель — падший ангел, и там чувства как константа. Мария — человек, и здесь спектр возможностей гораздо шире, то бишь, если захочешь, не обязательно вечность вздыхать по Спасителю (на форуме кстати есть игрок, который играет его со мной маской, и он супер, с ним тоже можете попробовать договориться на что-нибудь интересное), можно радоваться жизни и вкрашиться в кого-нибудь ещё, в неограниченных количествах

● по персонажу: ты можешь взять для Марии любую предысторию. по одной версии она была раскаявшейся блудницей, по другой — Спаситель изгнал из неё бесов, и она присоединилась к его ученикам. а можем и вообще над другими вариантами подумать. единственное что — совсем не вижу её сукой_стервой_истеричкой_вечной дамой в беде_наивной фиалкой_эзотерик бимбо. в общем, хочу самобытного живого человека. там ниже будут короткие вайбовые видосы, вот прям оно

● теперь надо что-то про требования, да? пишу с заглавными и выделением прямой речи потому что мне так привычно, ты — пиши как тебе удобно. объёмы любые. лицо у меня по большей части 1-е. если тебе понравится в заявке вообще всё, кроме этого, могу попробовать вспомнить письменность от 3-го, но не гарантирую, что выйдет круто.
нц люблю и умею по-всякому (вроде даже без кринжа 🤡), надеюсь сойдёмся во вкусах.
фидбэк на посты мастхэв, без него руки опускаются и ничего не хочется.
общению помимо написания постов — да! мне всегда будет по кайфу обсудить с тобой планы на сюжет, хэдканоны, игры, заявки, идеи, покидать картинки и что угодно мемы их есть у меня, поэтому ur welcome. я этой темой и персонажем горю, теперь вот хочу гореть вместе с тобой!
не ревную и ни в чём тебя не ограничиваю — играй что хочешь с кем хочешь ебись@веселись, но в нашей с тобой сюжетке я хочу видеть пост в две недели, не надо задвигать в дальний ящик, пожалуйста. тебе я тоже буду отписывать в приоритетном порядке
пример поста — это важно, регистрируйся и залетай в лс сразу с ним, чтоб понять поймаем мэтч или же нет, а там дальше обсудим планы на сюжет и всё остальное
ааа страшна страшна нипанятна требований дохуя, но я верю в то что каждой твари по паре и однажды ты найдёшься 😘

могу страдать ветхозаветно (часть поста от азика, где есть про марию)

Моя беда в том, что я всё помню.

«Каково это — носить ненависть в сердце уже так долго? Скажи, разве тебе со временем становится легче? Она вгрызается в тебя всё сильнее с каждым годом, десятилетием, с каждой сотней и тысячей лет. Она бы давно поглотила тебя без остатка, но этого всё ещё не произошло, ибо в тебе есть свет. И ты сможешь простить».

В первую нашу с ним встречу я предложил ему спрыгнуть с крыши храма иерусалимского.

— Что такой, как ты, можешь знать о таком, как я?

Это было второе из трёх христовых искушений. Испытание гордыней, которое прошёл он, и на котором споткнулся я сам. Споткнулся на своём пути, прервал долгий бег и поднял голову, впервые за долгое время оглядевшись по сторонам.

В нашу с ним вторую встречу я остался незримым отстранённым наблюдателем, чьё присутствие не укрылось лишь от чуткой Марии. Мария, моя милая Мария, лучше бы почувствовала надвигающуюся бурю и то, что назревало за спиной. Гнев внутри достиг апогея, когда я вынужден был смотреть, как предатель улыбается ему в глаза, как держит в своих руках его сухие тёплые ладони, как целует его и как смеет говорить ему о любви. В тот момент я впервые разглядел в нём себя, и мне стало невыносимо больно за нас обоих.
И я со злым ликованием смотрел, как Иуда готовит петлю, как лишает себя жизни за содеянное.
«Стало ли тебе от этого легче?»   

В нашу третью встречу я плакал над его телом, не помня, когда делал это в последний раз. От боли, от обиды, от жестокой несправедливости. Вопреки моей гордыне, мы оказались слишком похожи в своей любви к людям, в намерении помочь им, вывести к свету, в желании спасти и понесённых за это страданиях, причинённых по одной Его воле. Больно мне было и за богоматерь, ибо я понимал, каково это — беспомощно наблюдать за тем, как умирает когда-то подаренное тебе дитя. Как меня вынудили смотреть на гибель взращённых нами с братом цивилизаций, оказавшихся неугодными Ему.
Тогда ненависть в сердце стали вытеснять другие эмоции, а я начал задумываться о том, что, коль наши с ним жизненные пути так отражаются друг в друге, может, и мой предатель многим ранее всё знал? Может, и не было ко мне никакой любви вовсе? Может, ответное чувство я придумал себе сам, только лишь потому что мне хотелось, чтоб так было? Эти размышления делали мне только больнее.       
«Всё, что причиняет тебе боль, Азазель, ты делаешь с собой сам».

В нашу с ним n-встречу я нервно смеялся, повторяя, какие мы всё-таки разные. Он простил Иуду, конечно же, он давно его простил.
— Просто потому что ты — лучшее, что могло случиться с этим миром.
А я совсем не такой. И пусть ненависти в моём сердце больше не было, там всё ещё гнездились обида и боль. Скорбь по навсегда утраченному брату и такому же безвозвратному [нашему] времени.
«В нас гораздо больше сходства, нежели кажется. И тебе под силу простить».

Шёл семнадцатый век, и я всё ещё силился что-то доказать, поэтому когда наши с Марией пути пересеклись, мне совсем не хотелось выводить её за руку к праведному свету. Мы прожили жизнь, будучи английскими куртизанками. Это была быстрая, яркая и, по тем временам, довольно счастливая жизнь. А когда она трагически закончилась по вине одного зарвавшегося лорда, когда пришёл мой черёд класть по шиллингу на её потемневшие веки и целовать остывший лоб, на меня сошло неожиданное откровение, что душа Марии всё равно осталась чиста. Она сделала эту скорбь светлой, и я, наконец, закончил попытки сопротивляться, поплыв по течению.

 
И вот теперь это течение выбросило меня на острые скалы.

Я всё ещё помню, что испытывал к тебе. Помню время, казавшееся мне самым счастливым просто потому что оно было разделено с тобой. Помню тоску разлуки и радость встречи. Помню наши последние дни вместе, помню близость, ставшую наконец не только духовной, но и физической. Помню, как одно дыхание не двоих делили. И предательство твоё тоже помню.     
— Прежде ложь твоя была гораздо убедительнее. Я в неё верил, а сейчас, — медленно качаю головой и перехожу с арамейского обратно на понятный всем русский, — поработай над этим, а то так и останешься актрисой без Оскара, — возвращаясь к моим пламенным речам, которые все тебе одной посвящались. Мне снова больно об этом думать, ещё больнее — озвучивать, и не просто кому-то, а непосредственно тебе. Историю спасителя и Иуды знают все. Нашу с тобой историю не знает практически никто, ведь мне спасителем стать было не суждено.

могу не страдать

Нет, ну вы его видели? Взъерошенные, пускай и с остатками лака, волосы, улыбка клыкастая, щёки розовые [не наблюдал бы достаточно долго, решил бы, что от смущения, но это мы ещё проверим] и глазищи вот эти вот огромные, карие, блестящие. Говорю же — вылитый Бэмби. Рога только пока не заслужил.
Так, что там насчёт смущения? Не-ет, будь ты робкой фиалкой, стоял бы сейчас весь красный, как помидор, и либо всё же залепил мне оплеуху, либо застыл как истукан. Хотя, знаешь, готов поспорить, тебя вообще не было бы в этой гримёрке. Но ты здесь, всё ещё держишь ладони на моих бёдрах, отвечаешь на поцелуи и даже обрываешь на полуслове, затыкая рот. Где это видано?
— Какой топор, Форе? — не скрывая попытку отдышаться, затылком в зеркало упираюсь; языком по верхнему ряду зубов провожу и усмехаюсь в ответ, — гляди, у меня лапки, — жалость-то какая, приходится отпустить тёплый бок, чтоб перед носом твоим ладони выставить да пальцы несколько раз сжать. Ждёшь подвоха от меня? Скрытые мотивы ищешь? Обижаешь, я ведь едва ли не единственный, кто всегда тебе в лицо всё прямо говорил. Да, жестоко, да, обидно, да, на эмоциях и где-то несправедливо, но зато как на духу. И никаких диверсий за спиной. Некоторые из них я даже предотвращал, и ты, может, так и не узнаешь, что Рауль, Паскаль и Модест, например, взъелись на тебя куда сильнее. [И это хорошо, что тебя не было на некоторых совместных мероприятиях]. Правда, теперь я очень хочу, чтоб был на следующем.
— Mio principe, да я самая честная крыса в твоей жизни, — поэтому не ищи двойных смыслов, когда мои ноги за твоей поясницей скрещиваются. Мне просто нужно ближе. А ещё нужна такая же открытость от тебя, ведь это было бы справедливо по отношению ко мне. Что скажешь?

— Что за вечер удивительных открытий, надо будет выпить за это, — до нового года всего-ничего, а я до неприличия трезв. Держу пари, ты из-за выступления тоже ничего не ел, и развезёт нас катастрофически быстро. Не нужно быть гением дедукции, чтобы понять — никто тебя сегодня к праздничному столу не ждёт, раз ты всё ещё здесь со мной. Личную жизнь участников труппы сложно назвать личной. В основном отношения складываются с коллегами или теми, кто так или иначе вращается в этих кругах, но даже если появляется кто-то далёкий, то без внимания это не оставляют. И едва ли ты успел выцепить кого-то в тиндере на вечер, раз так охотно поддаёшься, позволяя подтянуть себя за подбородок близко-близко и подушечкой большого пальца контур губ очертить. На смену пальцу приходит язык медленно, развязно, снизу-вверх, чтоб потом на короткой заминке перед полноценным поцелуем выдать ещё одно приятное и не озвученное ранее открытие: «sei dolce».

А ещё наивный, если считаешь, что этого [мне-тебе] будет достаточно. Обеими руками под мундир забираться приятнее, обеими руками все внутренние застёжки-петельки ловчее поддевать. Там уже гляди и подтяжку с плеча сцапать, и трико до грани тазовой косточки приспустить, и пальцами под тугую резинку белья пробраться по-свойски так, по-хозяйски. Отстраниться не даю, ногами по-прежнему обнимая. В волосы вцепляюсь теперь уже жёстко, вынуждая голову вбок наклонить, чтобы по открытой шее от ключицы до самого угла нижней челюсти языком провести. Чтоб ни одна реакция твоего тела от внимания не ускользнула, когда ладонь обхватывает член. Меня сейчас заводит всё: то, как выдыхаешь тяжело; как пресс твой сокращается, когда с нажимом первые движения вверх-вниз на пробу, ловя нужный темп; как немного сгибаешься, когда подушечкой пальца влажную головку обвожу; как сам впиваешься в мои бока и бёдра так, что утром я точно увижу на них синяки. Ужасно жарко, тесно, пространства мало, мои шмотки из такого положения не снять вообще никак; я раздосадовано рычу, кусая твою шею, пожалуй, чуть сильнее, чем следовало. Поспешно зацеловываю укус, отпускаю волосы и руку из твоих штанов достаю, но лишь для того, чтоб край ткани ниже дёрнуть до слабого треска, ладонь свою прямо перед твоим лицом облизать и обратно вернуть.   
— Так лучше, мой принц? — улыбка чеширская красуется недолго — нет нужды ждать ответа на риторический вопрос, когда есть возможность в очередной раз твои губы поцелуем поймать. Пальцами свободной руки от уголка рта по щеке слюну размазать, ахнуть тихо от того, как резко дёргаешь, практически лишая какой-либо опоры на краю стола. Но моя задача сейчас с ритма не сбиваться, когда и так уже на грани. И я справляюсь, несмотря на то, как буквально наваливаешься сверху, позволяя дышать лишь урывками. Мыслей об опоре нет, как и других лишних. Я же знаю, что ты не дашь мне упасть.

Дыхание сбивчивое, дыхание загнанное; тебе нескольких быстрых движений хватает, чтоб потом пару раз толкнуться в мою руку самому и кончить. Меньше всего сейчас волнует, что мой костюм пачкаешь. Я вообще ни о чём думать не могу, кроме того, как брови к переносице сводишь, жмурясь, как ресницы твои пушистые дрожат, как губу покрасневшую кусаешь, как дышишь хрипло, как ком в пересохшем горле сглатываешь, как ослабевает хватка подрагивающих пальцев. Как от собственного возбуждения хочется, сука, выть. Но ты открываешь глаза, смотришь на меня так мутно-влажно, что я только зубы стиснуть и скулёж едва ли сдержать могу.
По громкой связи объявляют, что через двадцать минут театр будет закрыт, все должны успеть покинуть здание. Это прилетает так внезапно, что я и правда чуть не съезжаю на пол. Всё-таки ловишь.

— Ну что, какие планы на вечер? Есть ключи от крыши, предлагаю в половину двенадцатого там, — вытираю руки обо что придётся, уже не жалко, — с меня пара бутылок и чего-нибудь… чего-нибудь. А ты найди бокалы нормальные, и чтоб никакого пластика, не расстраивай малышку Грету, иначе она тебе баллов от Швеции не докинет.
Встаю лицом к зеркалу, упираясь ладонями в стол, выжидающе смотрю тебе в глаза через отражение. Сам додумаешься, нет?
— Не поможешь? — там от шеи до уровня средних рёбер где-то под налепленной шерстью застёжка мудрёная запрятана из молнии и крючков. Тебе тоже должно быть знакомо. В одиночку я на это час убью, но скорее просто психану и порву.
Пока расправляешься со всеми петлями и заклёпками, гляжу на тебя, не скрывая довольную улыбку. Ниже ключиц и уровня плеч так просто кофту не опустишь, но дальше уж я сам, в безлюдной общей гримёрке. Ещё надо успеть принять душ, переодеться, заначку свою найти. Твои прикосновения и поцелуи в шею имеют свойство напрочь сбивать с мыслей. Ещё одно приятное открытие этого вечера? К сожалению, времени действительно остаётся мало, и я завожу руку назад, ероша и без того взлохмаченные светлые волосы. Думаешь о том же, о чём и я, ловя в зеркале мою улыбку? 
— Как же мы охуенно смотримся вместе, — а мне скрывать по-прежнему нечего, о чём думал, то и сказал. Цепляю твою нижнюю челюсть пальцами, крепко удерживая и поворачивая голову к себе, чтобы лениво, но жарко поцеловать.
— Всё, я побежал. Буду думать о тебе в душе. Времени осталось минут десять, так что быстро по-спартански, — хохотнув,  салютую тебе рукой и отпираю дверь, чтобы затем выйти в опустевший тёмный коридор и проследовать до своей гримёрки. Неизменно по-королевски.

вайбовые видосы

и ещё кое-что

раз

прости меня.
я не могу помочь - я разрушитель больше, чем помощник.
еще один год жизни выбит прочь, но боль цветет со свойственной ей мощью.
я стал тебе единственной тропой к пространству отдалившегося неба;
дымящейся стремянкой, сразу в бой ведущей устрашенного эфеба.
я стал тебе надеждой,
стал теплом,
цеплявшим сердце
заостренной финкой.
какой в том смысл?
все мы барахло размером с неприметную песчинку.
нас всех забудут - мы не будем тлеть, в веках и беззавете догорая;
никто из нас не сможет ни на треть
увидеть мир
с разбитых лестниц рая.
ты знаешь,
что,
конечно,
я не тот,
кто мог подать спасительную руку.
проходит опостылевший нам год, но мы не станем ближе друг для друга.
мы оставляем счастье и любовь, и, наконец, нас отпускает полночь,
но, всё же, я могу разрушить боль
в обмен
на утопическую
помощь.
©

два

боль невозможно вытравить тихим словом.
нет никакого смысла пытаться снова - ты не найдёшь во взгляде ни капли веры, я же в твоем и грамм не найду любви.
всё, что есть мы - пропавшие в мире дети, мы бы спасли столпы его, только где те? всё, что есть мир - вертящая небо сфера, он не опасен, но неостановим.
если бы бог нас видел - вот так, без фальши - он бы сбежал отсюда куда подальше - мир бы отдал нам, и подписал бы вексель, запер бы дверь на ключик и на засов.
если всё так, зачем разрываться в клочья? только взглянуть - и станет гораздо проще:
мы - это просто чёртов комок рефлексий,
мир - это просто чёртово колесо.
даже сквозь сон я вижу твой взгляд, как прежде - в нём пустота, и нет никакой надежды -
тока разряд, идущий по светлой коже - только попробуй, только попробуй, тронь!
но без надежды - толку-то мне стараться? - слово проходит мимо в беззвучном танце.

...боль отступает,
если без слов я, всё же,
в пальцах своих
сжимаю
твою ладонь.
©

Тут не будет описание персонажа и его истории. Игрок, который возьмет эту роль, должен быть заинтересован в персонаже и знать все мелочи, как о её характере, так и о биографии.
Ещё самое важное условие: игрок должен любить малышку Гуй. Заявка пишется от меня и Яньциня и мы обожаем эту девочку, поэтому ищет такого же соигрока. А теперь можно перейти к сути.
Мы часто упоминаем Гвиневру в наших постах с Яньцинем и она уже стала частью нашей игры и нам не хватает только тебя, прекрасный соигрок. У нас много идей и задумок, которые можно реализовать. Они втроем всего лишь подростки, могут творить глупости и быть безрассудными. Гуй должно быть сила всех их совместных приключений. Куда Яньцин идти не захочет, Сушан усомниться, туда Гвиневра их потащит весело хохоча.  Мы как три мушкетера, где Гуй играет значимую роль. По сути отношения будут такие: Гуй предлагает безумную идею, Сушан соглашается, потому что не умеет ей отказывать и Яньцин «о, Эоны, женщины успокойтесь»(все равно ведь примет участие в безумствах, чтоб они не пострадали вдвоем). Можешь шутить над нами, ерничать, насмехаться и давать мудрые советы. Гуйнайфэн не бессмертная, её время скоротечно и она всему учиться быстрее, чем эти двое. 
Яньцин определенно будет следить за Гуй, чтоб он не проказничала и не нарушала закон. Сушан тоже. Но как говориться за Гуй «нужен глаз-да-глаз».
По хэдканону Яньцин описывает, что любит смотреть видеоблог Гуйнайфэнь и будет какое-то время её смущаться, пока не привыкнет к этому фейерверку эмоций.
По игре Сушан и Яньцин, пока только друзья, которые и за ручки держаться с трудом. Гуй может быть тем, кто поможет им стать более искренними со своими чувствами или присоединиться к нам(да-да, будет что-то вроде тройных отношений). Только это не обязательно, как игрок ты можешь сам выбрать путь, который будешь играть, и в пейринг мы тебя тянуть не будем, но если загоришься этой идей, то тоже неплохо. 

веселое видео для вдохновения~

Пример моего поста

Сушан не любила дожди. Их отпускали с работы пораньше и можно было целый вечер бездельничать. Совсем ничего не делать. Смотреть видео про Гуй, пить чай, тоскливо смотреть на мокрые улицы за окном. На все это Сушан потратила тридцать минут времени, а дальше, что делать? Стены в родном доме давили. Ли уволилась на диван, смотря на белоснежны потолок. Хоть к соседям заходи с вопросами «а вам помощь не нужна». Кстати, когда она последний раз прибиралась? Девчушка чуть повернулась на бок, смотря на удобно устроившуюся на полу сантиметровую пыль. Перевернулась на другой бок, чтоб этот бардак не мозолил глаза. Как говориться - пыль лежит и я полежу. Вообще рыцарю было довольно сложно развести дома бардак, из-за того что она там практически не появлялась, разве что ночь проводила в кровати. Но пыль все равно имела тенденцию накапливаться и порой в один из своих выходных она тратила время на то, чтоб помыть полы. Ещё полежав около часа, Ли все же решила заняться порядком. Чего только со скуки не сделаешь. Распахнула окна и влажный запах улиц Лофу постепенно начал заполнять помещение. Дождь был ровным, как и любые погодные условия на станции. Она помнила только один ураган, но тогда система жизнеобеспечения вышла из строя, такое бывает должно быть раз в сто лет. Починили правда быстро, так что страшная непогода была у них только один раз и без серьёзных последствий. Лофу стал для девушки почти родным, хотя она все так же любила Яоцин.
Полы она помыла быстро и пыль с полок смела подобно профессионалу, пусть небольшая, но физическая активность. Раз уж начала заниматься домом, то можно и достать давно спрятанные булочки в морозильнике и в духовке запечь. На Лофу была свой культ еды, многие им наслаждались, поэтому тут и было так много различных заведений, но когда объявляли дождь большинство лавок закрывалось. Не умрут люди пару часов без свежеприготовленных блюд. Тем более Сушан всегда хранила полуфабрикаты, на случай если не захочется вечером после работы искать ещё лавку для ужина. На этот раз выбор пал на булочки Бао-Бао, они раз морозились быстро и отправились в пароварку. Их было в пачке четыре штуки и Ли их всех приготовила. Если что завтра разогреет и будет чем позавтракать. Закрыла окна, позволяя запаху свежих булочек наполнить дом. Сразу стало уютнее и скучнее. Сушан опять завалилась на кровать, обнимая подушку и роясь в телефоне, может установить какую-нибудь игру? Келус вроде что-то интересное советовал. У Ли обычно не было времени на развлечения, но в редкие моменты скуки и одиночества можно себя чем-нибудь занять.
Послышался стук в дверь и Сушан с такой готовностью вскочила с места и побежала к входу, словно она с нетерпением ждала гостя. Честно ей было плевать кто там, пусть даже ворчливый сосед, который всегда находит причины пожаловаться. Сейчас она была рада хоть какому-то развлечению. Ли распахнула дверь и опешила. Перед ней стоял Яньцин, как мокрый котенок.
- Ты чего мокрый? – сходу спросила девушка, чуть отходя в сторону, позволяя парню войти. Вопрос можно ли, даже стоять не должен, нужно! Как она раньше не подумала, большинству рыцарей дают возможность отдохнуть в период дождя, а после выпускают лишь посменно. Улицы Лофу только отчистились, незачем их пачкать гуляя отрядами. Тем более во время дождя преступность заметно снижается. Надо было самой Яньциня позвать, посмотрели бы фильм вместе.
- Подожди, — чуть закрыв дверь, девушка заскочила в ванну и вытащила свежее полотенце, не зря новые повесила, вообще хорошо что уборку затеяла, встречать друга в бардаке было бы крайне не ловко. Впрочем, не так неловко, как в растянутой белой длинной футболке и велосипедках.
Накинув ему на голову полотенце, чуть убрала руки, заглядывая в лицо Яньциню. Выглядел он каким-то подавленным. От этого вида, Сушан ощутила неприятную грусть, ей совсем не хотелось чтоб на лице друга было такое выражение лица. Но стоит ли спрашивать? Мало ли он с генералом поругался или где-то провинился и сейчас начиная расспрашивать она лишь растеребит рану. Сложные человеческие отношения.
- Хочешь булочки? – честно, у неё прямо на языке вопрос вертелся, чего он не предупредил что придет. Она бы хоть оделась и расчесалась. А сейчас Ли себя чувствовала так словно, встретила его не в домашней одежде, а в нижнем белье. Почему-то перед ним хотелось выглядеть хорошо, а не по-домашнему растрепанной. Сушан сама не понимала почему её это так волнует, ведь перед Гуй, она спокойно расхаживала в своем домашнем костюме.
- Если, что у меня в ванной есть сушилка, можешь туда вещи закинуть, а я тебе временно выдам папин халат… ой, ты не подумай, он его не носил. Я купила, когда мама с папой приезжали меня навещать, но родители решили меня не стеснять и ночевали в гостинице, — а если быть точнее мама сказала «у тебя такой небольшой дом, не хочется тебя стеснять ещё и нашим присутствием». А если перевести её язык на нормальный: «я думала мы присылаем достаточно денег, чтоб ты не жила в такой конуре и нам лучше спать в гостинице, чем у тебя на диване». 
Сушан была прямо суетолог девяносто девятого уровня. Ей хотелось сделать сразу несколько вещей одновременно и Яньциню помочь и чай приготовить и булочки наконец достать из пароварки.

Пример поста Яньциня

На Лофу дождь не природное явление, да и с чего бы на космическом корабле возникать чему-то подобному - четко выверенный алгоритм, запускаемый для уборки улиц и увлажнения, имитация природного явления ради баланса, что на кораблях Сяньчжоу должен соблюдаться абсолютно во всем. Жители ковчегов за всю свою долгую вечную жизни могли неба так никогда и не увидеть - настоящего, живого, сформированного плотными слоями атмосферы, а не гидравликой и механизмами. Как и дождь, который с неба начинал лить ровно в определенный промежуток времени и точно так же резко прерывался, когда отсчет подходил к концу. И все-равно кто-то умудрялся под него попасть...
Янцинь проводил взглядом парочку из лисьего народа, что бегом неслись к ближайшему укрытию от резко напавшего на них ливня, невольно в руках ручку зонта провертел, тяжелые капли стучали по натянутой непромокаемой ткани и ручейками стекали вниз под сапоги. Он скорее по привычке периферийным зрением отметил движение, слишком медленное, чтобы быть противником, слишком неуклюжее, чтобы представлять опасность, слишком странное, чтобы проигнорировать.
Лейтенант подходит ближе к вымокшей коробке и с удивлением смотрит на котят - настоящих, самых обычных котят, что раскрывали свои рты и пытались издавать еле слышимые звуки. Янцинь на корточки перед сырой коробкой приседает, зонт нависает ближе и потоки воды падают прямо на них, истошный вопль еще более обиженный в шуме воды прерывается и лейтенант испуганно отстраняется.
Смотрит с еще секунду, глубоко вздыхая и пристраивая зонтик прямо в коробку, упирая в расхлябанный от влаги угол. Котята, не ощущая больше, что на них что-то капает, перестают метаться, замирают, внимательно поводя розовыми носами, словно выискивая кого-то.
"Келус, на помощь!" — По дисплею телефона капли дождя отбивают ритм, но он и так водонепроницаемый, после того, как во время очередной тренировки с генералом Янцинь не оказался в озере, отплевываясь и вылавливая прошлый агрегат, пришедший в негодность из-за влаги. — "Идет дождь и я увидел выводок белых котят без мамы. Что делать?"
Иконка безымянного горела зеленым цветом, он был в сети, причина, по которой он именно его диалоговое окно открыл. Лейтенант трясет головой и капли дождя с волос в разные стороны мечутся, пока он смотрит за тремя точками, что в нетерпении подпрыгивают у формы ответа.
"Перенеси их под какое-нибудь укрытие, чтобы не заболели" — Келус лаконичен и непонятен, такая же загадка, как и весь экспресс, что сейчас пришвартован в порту.
"Я боюсь их перемещать, вдруг мама вернется и не найдет их." — Янцинь голову вскидывает, рассматривая несколько светлых комков, что осмелев и приободрившись внезапному укрытию стали исследовать собственную коробку, скребя мягкими лапами по краям. Он рассматривает полуслепые огромные светлые глаза созданий, движения столь робкие и еще к этому миру непривычные. Телефон вибрирует вновь пришедшим сообщением с уже знакомой аватаркой пепельноволосого юноши из самых глубин далекого космоса - "Что случилось?"
Лейтенант невольно фыркает - даже через телефон можно ощутить ту давящую тоску, что скребется с той стороны грудной клетки. Он сильнее телефон в руках сжимает, пытается написать самое простое, что ничего особенного и просто задумался, но в какой-то момент пальцы словно соскальзывают, стучат по промокшему экрану с диким остервенением.
"Я никогда не видел своих родителей, даже не знаю, нужен ли я им, или уже нет. У меня все-равно мало воспоминаний, так что все в порядке. Мои самые ранние воспоминания о том, как генерал учит меня." — Замах меча, правильная стойка, низкий голос, что где-то наверху басом расходится о том, что настоящий облачный рыцарь никогда не должен терять концентрации. Янцинь плотно губы смыкает, у самого нёба горький привкус отвратительного лекарства ощущает - горечь обиды и чего-то невысказанного. На мгновение ему кажется, что можно все рассказать безымянному - экспресс уедет и еще не скоро вернется, а вместе с ним и то гадкое чувство, которое он выплеснет вдогонку. Но сваливать все это на плечи ничего не подозревающих не выход для настоящего Облачного рыцаря и Янцинь громко вздыхает, плотные капли дождя забираются в приоткрытый рот.
Что-то мягкое и влажное проходится вдоль опущенной руки и щиколотки. Белая пузатая кошка тычется в него мордой, словно благодаря и запрыгивает в прикрытую коробку, стряхивает с себя влагу и сырым клубком сворачивается возле своего потомства. Янцинь складывает руки на коленях, продолжая сидеть на корточках и наблюдая за тем, как кошка вылизывает котят, шершавым языком проходясь по плоским мордочкам, что недовольно принялись квакать на проявленную заботу и тыкаться в плотный живот, нащупывая розовые соски.
Лейтенант быстро отчитывается, что мама-кошка на месте и ему пора идти, отправляя телефон в задний карман и поднимаясь на ноги. Его собственный зонт продолжает укрытием нависать над пригревшейся кошкой и ее детьми, у Янциня руки медленно подрагивают и далеко не от холода, что каплями дождя забирается за ворот. Чужая любовь и этот ядовитый разговор - болезнь собственных запрятанных очень глубоко чувств, которые он так и не смог от себя отсечь ненужным рудиментом. Разворачиваясь на носках, лейтенант идет и сам не осознавая куда.
Дождь будет лить еще минут двадцать - потом его отключат и над Лофу вновь распогодится синим чистым небом и мягкой теплой погодой раннего лета, которая никогда их не покидала. Но пока что он сапогами баламутит разлившиеся по каналам лужи, заливающие водой неправильно припаркованные под карнизами ялики. Он не хочет в Обитель, не хочет перед толпой работников появляться таким избитым ментально и еще сильнее не хочет, чтобы его состояние видел генерал, который поймет все слишком быстро. Это было нечто сродни позору.
Янцинь рассматривает улицу на которой оказался, невольно мнется, сжимая руки в кулаки, пытаясь хоть что-то для себя решить. Ему нужен кто-то... кто-то теплый и понимающий. Кто не осудит и не будет смотреть на него словно на дитя, которого обидела эта несправедливая жизнь.
Он кулаком стучит в знакомую дверь, в прошлый раз, когда он тут был на Лофу уже опустились сумерки, но изгибы зданий и дверного проема он точно ни с чем не спутает. И молит эонов одновременно о том, чтобы дверь отворили и чтобы никого дома не оказалось...
— Эй, — лейтенант оправдания себе искал в фразах, что зонт потерял и что ему бы ненадолго ненастье переждать и только, напроситься просто на участливое проявление вежливости. Но как только видит Сушан где-то внутри, по ту сторону грудной клетки, трещит что-то и ломается, впивается в плоть с другой стороны изнанки и наполняет горьким послевкусием и тяжестью. — Можно я... войду?

первородный гибрид; король нового орлеана; бывший будущий муж королевы нового орлеана [это не намек, это приговор]; любящий отец для волшебного единорога

---

викинг, завоеватель, царь и жестокий убийца. временами маньяк, на постоянке физический и моральный абьюзер. видит цель _ не видит препятствий. ради семьи готов на все и чуточку больше. самый плохой брат, что не упустит возможности порефлексировать на тему своего статуса «бастарда» семейства. отец, что вместо того, чтобы менять пеленки, решил вернуть себе корону и трон: спойлер! лучше бы детские кашки варил. накликал таких бед, что все кто худо бедно был вынужден его выносить, стали ненавидеть. гордый отец, что всеми силами старается не скатиться в статус «бати _ арбузера», коим являлся Майкл. хоть последний и не был биологическим отцом, но как принято — отец не тот кто родил, а тот кто воспитал и по хребту мечем бил. при всей испепеляющей ненависти, Клаус больше всех остальных детей Эстер, походит на Майкла. у судьбы извращенное чувство юмора. пожертвовал собой ради дочери, и воскрес спустя три года.

---

биба для моего бобы. смысл моего существования эс олвейс. приходи и твори хуйню, а то мне разгребать нехуй без тебя, заскучаю. все карты про наш безумный сюжет, выложим на стол непосредственно лично. все как любят истинные ролевики дв _ много стекла, соплей и боли. помимо меня, тебя очень ждет Хейли

Пример моего поста

THE VENGEFUL ONE
х disturbed х

[indent] неудобная правда, обнаженной фигурой ластится под боком твоим. скалится обнажая белоснежную улыбку. хватит, и так знаешь что забить решил. слишком уязвлен жизнью, чтобы продолжать давить на горло собственного морализма. шестеренки давно сломанные, скрипят под пальцами твоими, а ты лишь ухмыляешься. вопросы из разряда "зачем" и "почему", пылают алыми буквами, складываясь в имя "никлаус". заебался чинить поломанные игрушки, что давит он пятой не раздумывая. закончился супер клей, идеи и всяческое желание. последнее выдохлось как пузырьки из бутылки шампанского, что забыли закупорить после вечеринки, и забросили за диваном. всему приходит конец, а джия была финишной линией твоего прощения. ее скрипка, теперь одиноко пылилась на полке между кантом и декартом. вычурно пошло на твой вкус, но другого не нашлось в тот момент, когда ее тело тлело под пеленой зловонного керосина, а марселас в знак памяти о ней, вручил тебе сей музыкальный инструмент. именно по нему ее пальцы скользили задевая струны твоей души некогда. 

[indent] большие миндального цвета глаза, парализованные приказом никлауса, стали щелчком рубильника, после которого банальные запреты самому себе, утратили всяческий эффект. к чему жертвовать личным эгоизмом в угоду того, кто не ценит этого вот уже тысячу лет. как-то хейли сказала, что никлаус тебя не заслуживает, а ты лишь улыбнулся сему наивному выпаду. но сейчас, ты даже проникся этой вскользь брошенной мысли. она неплохо так оформилась в шлейф белоснежных волос на твоей подушке. в аромат духов молоденькой ведьмочки сифона, что будоражила мысли тысячелетнего калеки. оставить сие чудо природы себе и не делиться. побыть какое-то время в среде, где не нужно бегать и подчищать за братом, приятная отдушина на краткий отпуск. ведь ты четко осознаешь, что все это не продлится вечно. однажды гибрид постучит в дверь твоего лофта и будет как дерзкая бабка, перекладывать вину на тебя, хотя сам не может дотащить свою авоську до дома, ибо макарон набрал килограмм пятьдесят и в одни зубы не ухватить. нику всегда нужен его старший брат [partners in crime, как бы он там не выебывался], а ты просто ебать как устал от этого. тебе нужна пауза и что-то хорошее в жизни да приятное

[indent] разумеется отдых от семьи не может длиться бесконечно и брат что ворвался в твой лофт, тому прямое подтверждение. — как всегда без приглашения. тысяча лет, манер ноль. не изменяешь себе ни в чем. — сидя в углу дивана, закинув ногу на ногу, а руку вальяжно вытянув вдоль спинки, ты даже от книги поленился отвлечься. как бы — а зачем? чтобы услышать очередной стук бисера о приличной стоимости ламинат, что ты недавно тут выложил. стильный ремонт лофта занял какое-то время, но тебе нравилось работать руками. это отвлекало от навязчивых мыслей, а с тех пор как матушка покопалась в твоей голове и ебанула со всей дури по петлям красной двери, с психикой частенько становилось слишком нестабильно.

[indent] — тебе же не надоело притворяться, будто хейли не пометила все кусты в округе нового орлеана по твоей вине. — буднично лизнув подушечку пальца, перелистываешь страницу, так и не одарив брата своим тяжелым взглядом. казалось бы заслужил, но ненавидеть и презирать, слишком энергозатратно, а ты сегодня слишком в ресурсе, чтобы одаривать никлауса энергией. и потом, он и сам без труда нашел твой бар и почувствовал себя как дома. видимо стоило переехать в другой город, а не на отшиб. быть может утомительная поездка, заставила бы майклсона забыть твой адрес. хотя, зная какой занозой бывает клаус, рассчитывать на подобную леность, видимо не придется.

[indent] стоило затронуть твоих потомков, как ты прикрыл книгу и наконец-то соизволил взглянуть на предмет беспокойства. никлаус выглядел полным сил. заведенным на очередные необдуманные поступки, после которых у тебя будет болеть голова еще месяц. наверняка кто-то погибнет. кто-то совершенно незначительный на первый взгляд. что потом это все выльется в очередной кризис семьи Майклсон [НЕТ, НАХУЙ, НЕ ХОЧУ]. возвращаешься к книге, которую по большому счету не читаешь. но лучше уж смотреть на рандомные буквы, нежели в вероломные глаза, что не удосужились за все это время, банально извиниться. — волнуешься что тристан украдет твою корону? я бы не беспокоился на этот счет, вряд-ли кто-то способен поднять ее. настолько она велика. — слегка приподнявшись с места, театрально вздымаешь книгу чуть вверх и с гулких хлопком закрываешь. уложив издание на стол, подцепляешь сигарету, что лежит в пачке рядом и неторопливо прикуриваешь.

[indent] вздрюченость никлауса, просачивается наружу. хотя скажем так, брат никогда не был мастером маскировать свой гнев, особенно пред тобой. в какой-то момент, бытие эмоциональной помойки, прилипло к тебе аки ярлык. вместе с лакеем, приспешником и миньоном. выпустив серые клубы дыма, поднимаешься на ноги и направляешься к столику с напитками. брат кидает очередную фразу, приукрашенную излюбленной пассивной агрессией. жест столь излюбленный и затертый, что не находит отклика кроме пустого "ХМ". открыв графин с бурбоном, отливаешь себе чуть меньше половины стакана. — тристан со своим кружком "вычурных", заприметил меня приглашением на бал "неясытей". я не мог отказать себе в удовольствие и посетил его. — заливаешь его в себя залпом. глотку приятно обжигает, растекаясь по пищеводу. — но объект того что мне поведали, оказался мало приятным. — хоть события после и подсластили горькую пилюлю.

[indent] вернувшись на мягкое и удобно расположившись, ты тянул никотин, наслаждаясь каждой секундой. обсессия была столь приятна, что все остальное не выкручивало тумблер огорчения на максимум. — его ведьмы показали мне предсказание, в котором были все мы. и если это не обман, то будущее не сулит нам ничего хорошего. ни тебе, ни мне. — стряхнув пепел, крутишь сигарету в руках, завороженно наблюдая за тем, как тлеет ее кончик. — тристан заявил что приехал в новый орлеан, чтобы защитить своего сира. разумеется я не поверил ему ни на миг. он что-то задумал . . . и не он один. если в уравнении присутствует тристан, то и аврора с люсьеном не остались за скобками. — грубо тушишь бычок о пепельницу, отряхивая ладони после. — учитывая что мы с ними сделали в свое время, не думаю что эта троица преисполнилась теплыми чувствами к нашей семье.

поломанная кукла смотрит в собственное отражение, осколками боли на дне зрачка. ладонью по изломанным ребрам и сорванным крыльям. Аврора ландышами расцветает и утренней росы ароматом одурманивает. так легко положила конец собственной жизни. он нашептывал ей: прыгай, сорвись в пропасть моя девочка. да, вот так, смелей. отравлена собственными мыслями, уязвима и грозится сорваться. не удержится, за голову хватается, кричит, а любящий брат лишь сильней к себе прижимает, имя "Аврора", с уст его срывается. она любила, так сильно проваливалась в омут собственных чувств, что не заметила как тонет. как прилив, что нес ярке краски любви, превратился в шторм пропитанный ненавистью в каждой своей капле. Рора презирает, Рора горло разрывает и Элайджу убить желает.

дорогой Никлаус, мы ведь любили друг друга. все давно кануло в Лету. забыто, забито, стерто и выскоблено уродливыми шрамами по венам. брат Тристан, единственный человек на всем свете, что не бросит, не предаст любовь твою. он заботой душит, а ты и рада быть в тисках. свободы не ищешь. мягкую улыбку на лицо клеишь уродливым клеймом де Мартель. ты и он, одни против всего мира, так было тысячу лет назад, так случится и теперь. глупый Люсьен, влюбленный мальчишка конюх. он своими знаками внимания лишь сильней напоминает о твоих поражениях. руки его нежно касаешься, услаждая эго. ласкаешь, лелеешь, про себя лишь один вопрос задавая: почему Ник так не может. ведь не твоя в том вина была. это все Элайджа. треклятый брат, что разлучил вас. развел по разным дорогам. Ребекка, твой сир и условная зацепка за реальность. защитить ее от междоусобиц и чертового предсказания. пусть все Майклсоны падут, сгинут и будут уничтожены. лишь одна Ребекка достойна спасения. она мир найдет на дне океана, в целости и сохранности.

---

Рора шикарна. от себя могу обещать интересное взаимодействие и твои любимые интриги. ты меня ненавидишь, а я считаю это до безобразия милым. ты безумна, ты опасна и ты сломлена. ну прекрасное же сочетание. тем более что в 2029 году, ты глава триады, и уже выловила своего брата из океана. а тут и мы воскресли, вот же досада, игра то не закончена

Пример моего поста

THE VENGEFUL ONE
х disturbed х

[indent] неудобная правда, обнаженной фигурой ластится под боком твоим. скалится обнажая белоснежную улыбку. хватит, и так знаешь что забить решил. слишком уязвлен жизнью, чтобы продолжать давить на горло собственного морализма. шестеренки давно сломанные, скрипят под пальцами твоими, а ты лишь ухмыляешься. вопросы из разряда "зачем" и "почему", пылают алыми буквами, складываясь в имя "никлаус". заебался чинить поломанные игрушки, что давит он пятой не раздумывая. закончился супер клей, идеи и всяческое желание. последнее выдохлось как пузырьки из бутылки шампанского, что забыли закупорить после вечеринки, и забросили за диваном. всему приходит конец, а джия была финишной линией твоего прощения. ее скрипка, теперь одиноко пылилась на полке между кантом и декартом. вычурно пошло на твой вкус, но другого не нашлось в тот момент, когда ее тело тлело под пеленой зловонного керосина, а марселас в знак памяти о ней, вручил тебе сей музыкальный инструмент. именно по нему ее пальцы скользили задевая струны твоей души некогда. 

[indent] большие миндального цвета глаза, парализованные приказом никлауса, стали щелчком рубильника, после которого банальные запреты самому себе, утратили всяческий эффект. к чему жертвовать личным эгоизмом в угоду того, кто не ценит этого вот уже тысячу лет. как-то хейли сказала, что никлаус тебя не заслуживает, а ты лишь улыбнулся сему наивному выпаду. но сейчас, ты даже проникся этой вскользь брошенной мысли. она неплохо так оформилась в шлейф белоснежных волос на твоей подушке. в аромат духов молоденькой ведьмочки сифона, что будоражила мысли тысячелетнего калеки. оставить сие чудо природы себе и не делиться. побыть какое-то время в среде, где не нужно бегать и подчищать за братом, приятная отдушина на краткий отпуск. ведь ты четко осознаешь, что все это не продлится вечно. однажды гибрид постучит в дверь твоего лофта и будет как дерзкая бабка, перекладывать вину на тебя, хотя сам не может дотащить свою авоську до дома, ибо макарон набрал килограмм пятьдесят и в одни зубы не ухватить. нику всегда нужен его старший брат [partners in crime, как бы он там не выебывался], а ты просто ебать как устал от этого. тебе нужна пауза и что-то хорошее в жизни да приятное

[indent] разумеется отдых от семьи не может длиться бесконечно и брат что ворвался в твой лофт, тому прямое подтверждение. — как всегда без приглашения. тысяча лет, манер ноль. не изменяешь себе ни в чем. — сидя в углу дивана, закинув ногу на ногу, а руку вальяжно вытянув вдоль спинки, ты даже от книги поленился отвлечься. как бы — а зачем? чтобы услышать очередной стук бисера о приличной стоимости ламинат, что ты недавно тут выложил. стильный ремонт лофта занял какое-то время, но тебе нравилось работать руками. это отвлекало от навязчивых мыслей, а с тех пор как матушка покопалась в твоей голове и ебанула со всей дури по петлям красной двери, с психикой частенько становилось слишком нестабильно.

[indent] — тебе же не надоело притворяться, будто хейли не пометила все кусты в округе нового орлеана по твоей вине. — буднично лизнув подушечку пальца, перелистываешь страницу, так и не одарив брата своим тяжелым взглядом. казалось бы заслужил, но ненавидеть и презирать, слишком энергозатратно, а ты сегодня слишком в ресурсе, чтобы одаривать никлауса энергией. и потом, он и сам без труда нашел твой бар и почувствовал себя как дома. видимо стоило переехать в другой город, а не на отшиб. быть может утомительная поездка, заставила бы майклсона забыть твой адрес. хотя, зная какой занозой бывает клаус, рассчитывать на подобную леность, видимо не придется.

[indent] стоило затронуть твоих потомков, как ты прикрыл книгу и наконец-то соизволил взглянуть на предмет беспокойства. никлаус выглядел полным сил. заведенным на очередные необдуманные поступки, после которых у тебя будет болеть голова еще месяц. наверняка кто-то погибнет. кто-то совершенно незначительный на первый взгляд. что потом это все выльется в очередной кризис семьи Майклсон [НЕТ, НАХУЙ, НЕ ХОЧУ]. возвращаешься к книге, которую по большому счету не читаешь. но лучше уж смотреть на рандомные буквы, нежели в вероломные глаза, что не удосужились за все это время, банально извиниться. — волнуешься что тристан украдет твою корону? я бы не беспокоился на этот счет, вряд-ли кто-то способен поднять ее. настолько она велика. — слегка приподнявшись с места, театрально вздымаешь книгу чуть вверх и с гулких хлопком закрываешь. уложив издание на стол, подцепляешь сигарету, что лежит в пачке рядом и неторопливо прикуриваешь.

[indent] вздрюченость никлауса, просачивается наружу. хотя скажем так, брат никогда не был мастером маскировать свой гнев, особенно пред тобой. в какой-то момент, бытие эмоциональной помойки, прилипло к тебе аки ярлык. вместе с лакеем, приспешником и миньоном. выпустив серые клубы дыма, поднимаешься на ноги и направляешься к столику с напитками. брат кидает очередную фразу, приукрашенную излюбленной пассивной агрессией. жест столь излюбленный и затертый, что не находит отклика кроме пустого "ХМ". открыв графин с бурбоном, отливаешь себе чуть меньше половины стакана. — тристан со своим кружком "вычурных", заприметил меня приглашением на бал "неясытей". я не мог отказать себе в удовольствие и посетил его. — заливаешь его в себя залпом. глотку приятно обжигает, растекаясь по пищеводу. — но объект того что мне поведали, оказался мало приятным. — хоть события после и подсластили горькую пилюлю.

[indent] вернувшись на мягкое и удобно расположившись, ты тянул никотин, наслаждаясь каждой секундой. обсессия была столь приятна, что все остальное не выкручивало тумблер огорчения на максимум. — его ведьмы показали мне предсказание, в котором были все мы. и если это не обман, то будущее не сулит нам ничего хорошего. ни тебе, ни мне. — стряхнув пепел, крутишь сигарету в руках, завороженно наблюдая за тем, как тлеет ее кончик. — тристан заявил что приехал в новый орлеан, чтобы защитить своего сира. разумеется я не поверил ему ни на миг. он что-то задумал . . . и не он один. если в уравнении присутствует тристан, то и аврора с люсьеном не остались за скобками. — грубо тушишь бычок о пепельницу, отряхивая ладони после. — учитывая что мы с ними сделали в свое время, не думаю что эта троица преисполнилась теплыми чувствами к нашей семье.

ты слишком правильный, чтобы быть частью моей жизни. слишком хороший, воплощение героизма и совести, чистой морали. но даже в тебе, сладком мёде, есть деготь. твоя жизнь и воспоминания. твои выборы и ошибки. твоя любовь... как больно терять снова и снова? как больно смотреть на могилы некогда любимых женщин, тех, кого ещё недавно обнимал и целовал? не говори, я и без того понимаю... сама стояла у могил возлюбленных, смотрела в их безжизненные глаза-стекляшки и едва сдерживалась, чтобы не закричать, надорвав и разорвав все связки. "это пройдет. главное - семья". это прошло, рик? ты чувствуешь, что это прошло и не разрывает сердце при виде общих фотографий? у меня вот нет...
ты делаешь правильной и меня. но зачем? зачем увязался за мной с год назад после случайной встречи? думай о том, что действительно важно. о своих девочках, а мою... мою оставь родне, что может смотреть на неё без удушающей боли. от этого не убежать и не скрыться. и даже то, что ты крепко сжимаешь мою руку не помогает... твои объятия не помогают... но всё же, не отпускай, ладно?

---

кто мы, откуда, куда мы идем хах идем в совместное светлое будущее парой хд
брат сказал, что мои хотелки выглядят любопытно, я считаю, что моя хотелка - идеальна. у нас тут такое придумано, закачаешься (и готовь валерьянку, мой хороший, она потребуется). по основным моментам и видении персонажей могу рассказать в ЛС обещаю не быть стервой дома майклсонов и ответить на все возникшие вопросики ♥

Пример моего поста

// - Притворись приторным, 
Слишком воспитанным 
Сбитым сердитыми - // 
[indent] Да забудь ты о нем. Одним больше, одним меньше. На тебя... вон, сколько пацанов в баре смотрит,  ты по какому-то дураку страдаешь. Голос подруги снова и снова звучал в голове, давил на виски невидимыми цепями и всё сильнее впивался в светлую кожу, сдавливая вместе с тем и золотистые локоны, отливающие в питерском осеннем солнце медовой сладостью. Она была права, хоть я и не хотела признавать ни слова. Она знала, что в глубине души я согласна с её мнением. Головой. Но не сердцем. То по-прежнему начинало гулко отбивать по рёбрам в яром несогласии, стоило завести разговор о нем.
[indent] Как всего несколько месяцев знакомства и общения смогли уничтожить ту прежнюю Еву? Где, мать вашу, привычная беззаботность... почему тишина с его стороны, практически смахивающая на загробную, начинала душить так, словно на шее с каждым днём всё сильнее стягивалась лишь сильнее. Казалось, что постепенно становилось легче. Хотелось, чтобы так казалось, по крайней мере окружающим. Соллертинская и в депрессняке из-за парня? Серьезно? Весь институт знал меня как роковую блондинку, способную и преподавателей за пять минут закадрить и вместе с тем отшить, зависит от того, какая оценка стоит в зачётке. А что теперь... что её изменило... к т о изменил...
[indent] - Скажи мне, что ты пошутила..., - растерянность в голосе подруги сквозила даже через экран телефона, продолжавшего лежать на тумбе пока в моей спальне царил самый настоящий хаос. Привычный, конечно, когда дело касается сборов на какие-то важные мероприятия, и всё же. - А с чего бы? Что может пойти не так? Считай, что вливаюсь в работу в нашей сфере. Всё хорошо будет. - оборачиваюсь на мобильный, замечая в том смесь негодования, усталости и злости на лице. Соня была единственной, кто знал, насколько сильно я вляпалась в такую нетипичную для меня романтику и уж тем более разбитые чувства. Она же и пыталась всеми силами удержать никудышную подругу в моём лице от опрометчивых поступков, из-за которых жизнь в стенах лишь собственной квартиры казалась чем-то необходимым. И всё же даже ей уже становилось тяжело терпеть наплывы излишне зачастивших душевных терзаний. К её счастью, в последнее время меня всё реже цепляли мысли о Лёве, всё больше я погружалась в учебный процесс, хоть и продолжала бесстыдно прогуливать большинство пар. Мне становилось лучше, дышать начинала легче. И все же это было н е  т о.
[indent] - Ев, скажи мне, ты нормальная? Только дуры вот так лезут к тому, кому это нахер не надо. Пойми ты уже, ему на тебя похер, иначе бы так не поступил! Лучше бы с тем парнем со старшего курса на свиданку сходила, развеялась. - Сонька подорвалась с места, не находя в себе силы усидеть на месте. Я же в это время замерла... всего на мгновение. И без того прекрасно понимаю, что начинаю смахивать на идиотку, но, в конце концов, я работала с Зазеркальем и до этого. Почему теперь должна как-то прекращать сотрудничество? Тем более, когда предлагают не только ставить выступления, но и стать частью группы... Это ведь нормально, да? Мы ведь сможем спокойно работать? А что до парня до этого... то на кой черт мне вообще это? Глупость какая.
[indent] - А я и не ради него туда иду. Ради себя. - неосознанно сильнее сжимаю вешалку, откидывая на кровать подобранную одежду. Продолжаю оглядывать ту критично, не обращая внимание на размахивающую руками подругу в телефоне. Она всё яростнее хваталась за воздух, пытаясь перевести дух и переварить сказанное, но получалось не очень-то успешно. - Их группа набирает популярность и за пределами Питера. Так что прекрати всё сводить в негатив. - поднимаю лучезарную улыбку и маску спокойствия в экран телефона. Всего нескольких секунд хватило, чтобы черты лица Соньки начали смягчаться, а пыл утихать. Знакомство с Шеллом всколыхнуло все те чувства, что я пыталась всячески потопить то в слезах, то в дыме сигарет и выпивки. И всё же я хотела, прежде всего, себе доказать, что могу задавить всё то, что было между нами с Лёвом, стоя в нескольких шагах от него. В одном она права... только дуры вот так лезут к тому, кому это нахер не надо...

// - Красное солнце забирает своё
Рано или поздно ты дойдёшь до того
Что не сможешь избежать
Ведь чувствуешь опять
Это будет убивать тебя... - // 

[indent] Ещё пять минут и я ухожу. Чуть взволнованно перебираю подушечками пальцев по рулю. Прошло около четверти часа с назначенного времени встречи. Как раз пятнадцать минуть назад Шелл пообещал спуститься и показать, где можно спокойно припарковать машину. И что теперь? Он со скоростью черепахи по каждому этажу прогуливается? - Нет, ну не может же быть такого развода? - конечно, может. И всё же, в глубине души уверена, что так низко ребята бы не опустились. Да и зачем им...
[indent] Погладываю во все зеркала, выискивая хоть какое-то движение в ближайших нескольких метрах. Кажется, даже всевышний почувствовал мою тревогу, поэтому решил прекратить меня мучить и всё же подогнал Шелла к выходу из здания. Ну слава богу. Облегченно вздыхаю, вжимаясь светлой макушкой в сидение и прикрывая глаза на несколько секунд. Нужно было собраться с мыслями и силами. Очень и очень нужно было.
[indent] - Хей, ты уснула, что ли? - распахнув дверь, парень так и не сел в автомобиль, лишь склонился и головой занырнул в салон. Я едва не вздрогнула, прикидывая, что до подхода того оставалось ещё парочка секунд. - Конечно. Тебя ведь столько ждать пришлось. Тоже по пути заснул, м? - усмехаюсь и слегка поворачиваюсь на нового старого знакомого, встречаясь с такой же ухмылкой. В голове проскальзывали свежие воспоминания о встрече в библиотеки, опаленные завершающим предложением.
[indent] - Ну так что, ставить-то где? - киваю макушкой, нетерпеливо перебрав тонкими пальцами по рулю. Ожидание начинало прожигать изнутри, каждую клеточку пуская в хаотичные пляски. - Ну ладно-ладно. Тут паркинг подземный есть. Заезжай и поднимайся на третий этаж. Я тебя там встречу. - тот не стал дожидаться ответа и сразу же закрыл дверь. Что, в принципе, было мне даже на руку. Ещё оставался шанс просто сбежать, дать слабину и остаться в безопасной для себя зоне. И всё же я лишь продолжала двигаться вперед, словно желала проверить, рванет ситуация или же "сюрприз" Шелла группе станет началом чего-то действительно хорошего и значимого.

// - Слышишь, я продам свою душу тебе пополам
Время жизни всё я отдам, оно станет твоё - // 

[indent] - Ты ведь прихватила ту демку, которую мне скидывала? Предлагаю ребятам устроить небольшое шоу, ты же в этом мастер. - Шелл подхватывает под локоть быстрее, чем я вышла из лифта. Глаза того горели так, словно можно от них действительно обжечься.
[indent] - Конечно. - усмехаюсь, выуживаю из сумки флешку и подкидываю ту в воздухе, позволяю тому поймать её прежде, чем та попытается сломаться, упав на пол. Едва ли это доставило хоть какие-то проблемы, так что уже через пару минут я стояла в полутьме небольшой сцены, сдерживая бурлящие внутри эмоции. Петь? Прямо сейчас? Перед всей группой? Всё больше эта встреча действительно начинала напоминать шоу, и всё же я лишь киваю энергично макушкой, подхватывая микрофон.
[indent] - Вот и замечательно. Как начнется музыка - просто начинай петь. Не обращай на этих придурков никакого внимания, скоро они вообще смущать тебя не будут. - тот усмехнулся и бодряще по плечу хлопнул, я же - неосознанно покачнулась. Возможно, он прав. Уже через пару дней добрая половина группы перестанет меня как-либо тревожить. Добрая, но далеко не вся. Один всегда будет особенным. Выделяться даже в непроглядной тьме, как сейчас. Пусть в зале едва было что-либо видно как мне, так и группе, его голос и образ я выловила сразу... А вместе с тем и смеющийся женский, явно реагирующий на что-то, что рассказывал объект моего интереса. Просто подруга или...? Множество кротких мыслей роились в голове, выбивая из колеи и теряя прежний излишне уверенный настрой. Всего один призрачный образ и я теряюсь. Может Сонька всё же права и находиться даже просто рядом нам находиться не получится. Тем более, раз у него могла появиться девушка, едва ли даже близко общение будет такое же...
[indent] Музыка заиграла немного неожиданно. Поджимаю губы и тихо выдыхаю скопившийся в лёгких воздух. Назад пути точно не было, оставалось лишь начать петь. И именно это я умела делать в любой ситуации, даже сейчас, когда кожей чувствовала собственное волнение и проскальзывающие мурашки. В первое мгновение голос чуть дрогнул, реагируя на зажегшиеся софиты. Мягкий и тёплый свет аккуратно обрамлял сцену и, наверное, меня саму. Неторопливо прохожу заинтересованным и чуть лукавым, привычно игривым взглядом, по каждому присутствующему. Неосознанно мимолетно усмехаясь в ответ на излишне довольное лицо Шелла, который явно кайфовал от того, какое впечатление и какой сюрприз преподнес группе. И только на одном взгляде задерживаюсь, не находя в себе сил оторваться. Только твои глаза отличались от всех остальных. В голове начинало мутнеть, что было верным знаком возможного провала. И если я не могла оторвать взгляд, значит стоило просто закрыть глаза и продолжить петь... Ты сам меня учил этому когда-то. Но, кажется, и сам не догадывался, кому даешь крылья и вместе с этим бессовестно обрубаешь.

она всегда казалась ему ангелом
(если бы он ещё знал, кто это)

нарцисса малфой - идеальная жена, замечательная волшебница и чудесная мать. нарцисса малфой никогда не показывает своих настоящих чувств на людях - голову держит повыше, носом тянется к самому небу, плечи никогда не сутулит. её так учили, ей так говорили - она должна быть аристократкой.

и только он - её сын - знал, какой она ещё может быть.
она всегда аккуратно ведёт пальцами по его лбу - и пальцы пусть ледяные, но касаются всегда с любью.

только с ним она всегда смеётся задорно и звонко, только о нём заботится так сильно, только за него переживает. ведь драко - для неё весь смысл жизни. она не хотела выходить замуж, но была так сильно влюблена. она не хотела быть пожирательницей, но стала женой такому мужчине. она никогда не хотела для сына плохой жизни, поэтому всегда думала о нём в первую очередь.

и когда они остаются наедине, то нарцисса снимает холодную маску безразличия, свойственную всем блэкам - свойственную малфоям. она хочет, чтобы её сын научился чувствовать этот мир. и ей так больно наблюдать за тем, каким он растёт.

она знает, что может отдать ему приказ и он послушается. но ей не хочется злоупотреблять своим статусом матери. ей хочется, чтобы драко сам всё понял. хочется, чтобы он вырос в первую очередь  ч е л о в е к о м.

но пока ей остаётся лишь головой чуть покачивать, разочарованно выдыхать и руки складывать на столе, сверкая серебряными кольцами [золото - слишком пафосно, неэстетично]. она губы поджимает, потому что ей больно.

сначала она переживала за семью, потом за мужа - и теперь за сына
и в этот раз нарцисса сделает всё, чтобы спасти его пока что не до конца прогнившую душу

---

сюжет и игра

пример моего поста

может, психологи правы и всё зло идёт из детства. помню, как однажды, когда мне было лет девять, ко мне в гости пришёл костик - мой лучший друг с детства. помню, что мне никогда не нравилось играть в войнушку или разбираться в машинках - мне всё это казалось таким пустым и бессмысленным. правда, тогда я называл это всё словом "скучно". вот костик и придумал посмотреть взрослые фильмы: тоша, а ты слышал, что есть такие фильмы. ну где женщина с мужчиной в кровати друг другу письки показывают? и я тогда хмурился сильно, всё со стула пытался не упасть, потому что мне очень хотелось достать хлопья на завтрак - я их так горсткой и ел, в ладонь засыпал и в рот запихивал, чтобы крошки потом на губах оставались и по всей футболке. и слушал я костика в пол-уха, пока под моей ногой шатался стул, который он обещал держать. костик потом потащил меня в комнату, чтобы показать, что у нас дома навороченная антенна - она должна ловить взрослые каналы. и я тогда просто смирно сидел рядом с ним, пока он щёлкал пультом, сидя на коленях прямо перед телеком. и мне снова было скучно - до тех пор, пока костик не нашёл нужный канал - пока мы не услышали громкие женские стоны, пока в экране не мелькнула мужская задница. и я тогда подумал, что всё это странно - и что мне крики женщины совсем не нравятся - что надо бы ей на самом деле заткнуть рот...

я отвлекаюсь от своих мыслей, когда замечаю новое знакомое лицо. - ага, здарова, - всё снова идёт не по плану - и мне так хочется заткнуть здесь каждому рот. лишь бы никто за моей спиной не обсуждал, чего я тут забыл. - потрахаться пришёл. но чета тошнит, так я домой, - усмехаюсь пьяно, чуть покачиваюсь - знаю, что ты стоишь где-то неподалёку. - да, увидимся, - хлопаю по плечу знакомого, чьё имя даже не помню. к стенке плечом заваливаюсь - как хорошо, что хоть обуваться не надо. а я всё не понимаю, чего ты за мной вечно ходишь - неужели тебе нравится вся эта тревожная игра, где я точно сделаю тебе больно и не раз? целовать тебя в коридоре так глупо - целовать тебя так агрессивно так мерзко. но мне нравится - и от этого меня тошнит ещё больше. едва ли ты будешь рад целовать меня, если я весь буду на вкус как рвота. и когда языком по моим губам ведёшь, я лишь отстраняюсь от тебя с явным желанием оттолкнуть, но вместо этого лишь сжимаю твою футболку в своих кулаках, чуть поднимая то ли её, то ли тебя от пола.

- хочу туда, где никого нет, - хочу жизнь, в которой мне не нужно напиваться, чтобы целовать тех, кто мне нравится. а ты мне нравишься - и от этого мне хочется лишь заплакать. когда костик показал мне то порно, он потом показал мне свой член - а я ему свой. мы всё не могли поверить, что он вырастет таким же, как у мужика из видео. как же мне сильно потом досталось от отца, когда он застал всю эту картину - видишь шрам рассечённый у меня на щеке, такова цена за удар железной машинкой. военные - милые люди. а ты веришь в такую чушь? - обсудить, - и я лишь отпускаю твою футболку, поправляю её по груди твоей и плечам. - ладно. пошли, - ты называешь это экспириенсом, я после назову ущербным минетом. но на самом деле это было самое настоящее насилие.

// но, если честно, это привычнее
ведь я никогда не знал других проявлений любви

- тихо у тебя тут, - подношу к губам новую бутылку с алкоголем - зашли с тобой по дороге, хоть ты как будто и пытался меня отговорить. но, веришь, я всё ещё не могу с тобой находиться трезвым. однажды я сделаю шаг - но только тогда, когда пойму, что могу быть спокоен. - комнату покажешь? - спрашиваю, стягивая с себя кеды - они падают куда-то в сторону - и даже носки остаются внутри. ну и ладно. я иду следом за тобой, замечая, как смешно прилипают мои немного вспотевшие ступни. и когда мы оказываемся в твоей комнате, я лишь падаю на твою кровать - прости, что в одежде. шарю по своим карманам, чтобы достать сигарету - смявшуюся и порванную. зажигаю её, чуть вертя во рту на языке. - курить будешь? - даже не приподнимаюсь, чтобы посмотреть на тебя - знаю, что ты и без этого знаешь, что я готов целоваться.

Олеж, я считаю, время отринуть. Отринуть всё и придти сюда играть. Иначе какой мне смысл звонить маме и спрашивать у неё, кто самый сладкий пирожок? Только чтоб посмотреть, как ты бесишься, но делаешь вид, что пофиг вообще.
Опекать как вторая мамочка и гладить носочки и рваные пиджачки (пытаться их зашить?..) и при этом прикалываться на камерах, пытаясь довести тебя, невозмутимого, до белого каления. Ну и в целом - напомнить, кто из нас самый классный медиум (конечно, я).
И всё это на фоне незамутнённой и прекрасной братской любви, а взаимные подколки - это же база. Потом можно будет ходить после съёмок со сложными щами два дня, делая вид, что не замечаем друг друга в одной квартире, а потом молча сесть играть в приставку. Сурово так, по-мужски. Кто проиграл - готовит целую неделю.

---

Хочу поиграть и детство, и юность, и попытки привести Олежку в порядок для телевижена, и первые попытки младшенького бодаться, а старшенького - в ответ - кусаться. И Битвы разные, и Самару. Съёмки, мистику, обычную повседневную жизнь. Ссоры-примирения. Попытки Сашки смириться с тем, что он уже ближе к концу пути, а Олег - только в начале, но и гордость, конечно. Сложные эмоции.
Я считаю, это должно быть феерично, поэтому большого смысла расписывать не вижу. Хочешь - приходи, я просто обозначу, что очень сильно жду, надеюсь, верю. Вообще дофига и больше идей, и поиграть можем разное, в том числе в альте. Я человек наглухо отбитый и меня ничем уже в этой жизни не удивишь. Короче, пиши в лс, если что.

---

Ну и по стандарту - пишу от третьего лица, без лапслока и не то, чтобы часто, но в целом подстраиваюсь под соигрока, в том числе и по стилю написания. Вообще не против попробовать разные всякие штуки. Люблю обсуждать игру и всякое, шуточки мемы, но это всё очень опционально и необязательно, конечно же. Если хочется - хоть чуть-чуть - надо пробовать, я тебя очень жду.

Пример моего поста

Шут

Основные значения этого Аркана таковы:
— балбес безмозглый, которого одни демоны толкают вечно в пропасть, а другие хранят зачем-то.
— человек, чей внутренний ребенок сильнее внутреннего взрослого, гений и клоун в одном лице.
— живое воплощение хаоса, от которого случается великий дискомфорт, но и великая польза.
— юный бог, нацепивший ради баловства человечью шкуру, на худой конец — посредник между небом и землей, курьер из Небесной Канцелярии, на полставки.

Это, с одной стороны, удивительная внутренняя свобода, но не анархия, обещающая вседозволенность, а природная готовность к смирению (я — пыль на дороге, зато счастливая пыль).
А с другой стороны — инфантильность, нерешительность, капризы.
Какая тенденция победит, никогда заранее не известно.
Но обычно выходит, что обе эти тенденции причудливым образом сочетаются.
Самое прелестное из сочетаний дает вечного ребенка, мудрого, как старик, но открытого миру, как подросток. Но это — идеал, редко достижимый. Вершина его — смех бессмертных, описанный Германом Гессе в "Степном волке".
Пабло там, к слову сказать, идеальный Шут. Квинтэссенция. "Я просто играю" .
При гадании значение карты, как и во всех иных случаях, зависит от положения карты и ее окружения. Начиная от рекомендации немедленно прийти в сознание и активизировать умственную деятельность, заканчивая телеграммой из Небесной Канцелярии: "Добро пожаловать домой".
(М. Фрай)

Очертания предметов внутри шатра едва различимы, и Касл несколько раз моргает, пытаясь сфокусировать расплывающееся от клубов ароматного дыма зрение. Шум и гам ярмарки, крики зазывающих на представление и аплодисменты толпы как будто отрезает одним взмахом широкого полога за спиной. Как будто этого больше нет. Как будто он перенёсся в какое-то совершенно иное пространство, а может быть даже и время – с совсем другими запахами, звуками, цветами.

Он пытается сосредоточиться на гадальном столике посреди шатра и на фигуре, сидящей за ним. Фигура облачена в широкий балахон с капюшоном и даже сложно определить так – мужчина это или женщина. Во всяком случае ровно до того момента, как этот некто подаст голос, но он или она пока загадочно молчит, прекрасно дополняя мистическую обстановку в своём обиталище.

Фигура делает приглашающий жест, и Касл охотно садится напротив, теперь их разделяет только стол – и ещё дым. Касл старается глубоко не вдыхать, потому что уже чувствует лёгкое головокружение и хочется на воздух – обратно, окунуться в весёлое безумие охочей до развлечения толпы. Не так уж часто в их городишке бывают стоящие развлечения, поэтому приезжий цирк, а вместе с ним и ярмарка – вызывают настоящий ажиотаж. Но он пришёл сюда не просто так, а за гаданием, значит, просто так уходить было бы странно - и он остаётся.

Незнакомец в балахоне всё также безмолвно протягивает ему колоду, Касл примерно представляет себе  порядок действий, поэтому послушно сдвигает часть карт на себя. Ему не раз приходилось участвовать и в сеансах гадания, и во внезапно ставших модными спиритических сеансах – жуть такая! – но он как-то даже пообщался с самим Вашингтоном. Почему-то он передал Каслу послание есть поменьше сельдерея на ночь. Или Касл что-то неправильно понял. В любом случае, эти вещи здорово разнообразили жизнь. Ричарду всегда нравилась мистика, загадочные происшествия, магия и, как ни странно, фокусы. Надо ли говорить о том, что он собирался посетить буквально все шатры на этой ярмарке и попытаться разобраться во всём. Всегда хотел дойти до самой сути.

- О чём ты хочешь спросить? – тем временем подала голос фигура, медленно и завораживающе тасуя длинные карты. Судя по голосу – женщина.

- Расскажи обо мне, – для начала предложил Ричард, расслабленно откидываясь на спинку стула. Были вещи, в которые он верил. Например, в полтергейстов. И в некоторые предсказания. Но во что он не верил – так это в настоящие предсказания за пару монет на ярмарке. Это больше походило на фокусы, и ему было интересно, как это делается.

Фигура немного помедлила и, качнув головой, отложила колоду, взамен придвинув к себе магический шар. Касл с интересом уставился на него, пока незнакомка принялась водить над ним руками и что-то бормотать – кажется, на латыни, а затем продолжила – уже на английском:

- Вижу... вижу в деньгах недостатка нет, – Касл скучающе побарабанил пальцами по столу, ожидая чего-нибудь посерьёзней. По его одежде итак было понятно, что не всякий может себе это позволить. Незнакомка, не обращая внимания, продолжала бубнить, и вскоре Ричард насторожился: – Вхож во многие дома... ты пишешь... много пишешь... книги, всюду книги...

Касл слегка подался вперёд, жадно ловя каждое слово. Неужели... неужели правда?..

- И ждёт тебя великая слава, если... – Фигура помедлила, а потом торжествующе закончила: – Если не влипнешь в какие-нибудь неприятности, мистер Касл! – и расхохоталась, плавным движением откинув голову назад, отчего капюшон слетел с её головы. – Видел бы ты своё лицо, клянусь богом!

Отпрянувший было от неожиданности Касл, тут же попытался взять себя в руки, недоверчиво разглядывая девушку перед собой, но губы сами собой расплывались в улыбке.

- Меридит Рид! Святые небеса, ты чуть было меня не провела.

- Чуть было? – давясь смехом, пробормотала девушка, смахивая с лица пряди ярко-рыжих волос. – Провела как миленького. Ты, Ричард Касл, так и остался в душе мальчишкой, свято верящим в чудеса, и ничто это не исправит.

Касл даже не попытался обидеться, посмеиваясь вместе с ней. С Меридит они практически жили бок о бок в детстве, вот только ей повезло намного меньше – бизнес отца прогорел, завидные женихи тут же куда-то разбежались, и Риды вместе с дочерью уехали куда-то на заработки, во всяком случае, Ричард долго о них не слышал. И вот теперь – здесь, вместе с бродячим цирком, на ярмарке. Уму не постижимо.

- Как же ты докатилась до жизни такой? – наполовину шутливо поинтересовался Касл, закидывая ногу на ногу в более расслабленной позе. В компании старой подруги он чувствовал себя намного более спокойно, налёт мистики тут же куда-то испарился, не смотря на то, что всё остальное вокруг осталось прежним – и тихий полумрак шатра, и дым, и всякие магические штучки вокруг.

Девушка мгновенно поскучнела, рассеянно перебирая в руках карты:

- Да ничего особенного. Сам знаешь – отец разорился, мы уехали, а потом... в общем, родители умерли, а я тут... зарабатываю как могу, – Ричард нахмурился, пытаясь сообразить как аккуратно расспросить явно не желающую откровенничать девушку. Большая часть веселья из неё явно куда-то ушла, уступив место настороженности. – Я, кстати, действительно хорошо гадаю на картах. Давай тебе погадаю, ты же заплатил.

Касл поразился тому, как быстро она сменила тему, и не успел он вставить хоть слово, она уже раскладывала на столе карты. Мужчина с мечом на одной из карт привлёк его внимание, тем временем Эйлин всё быстрее раскладывала карты, кажется, задумавшись о чём-то своём.

- Это кто? – остановил её Ричард, ткнув наугад в одну из карт.

- Королева мечей, – как будто всё ещё занятая своими мыслями медленно отреагировала Рид. – Независимая мудрая девушка. Появится в твоей жизни... – Касл оценивающе уставился на собеседницу, та поймала его взгляд и рассмеялась: – Нет, не я. Я ведь не появилась, я уже была.

Следующая карта беззвучно опустилась на стол. Касл прочитал название и вздрогнул:
- Смерть?..

- Нет, это не означает...

Однако дальнейшие слова Эйлин потонули в громких криках снаружи шатра. Учитывая, что шум ярмарки сюда не проникал – кто-то либо кричал действительно очень громко, либо достаточно близко. Касл вскочил и бросился вон из шатра, следуя на звук. Интуиция никогда его не подводила – что-то случилось. Что-то очень-очень плохое.

михайло потапыч рассудительно и мудро попусту слова не роняет, в словах ведь, не зря говорят, сила кроется: и благословение, и проклятие. его вот тоже прокляли однажды - иль сам с колдунством своим заигрался - молчишь, окаянный горемыка, не признаешь вины-то? - как обернулся в луну медведем, так со шкурой и породнился, застряв, да обратно способы перекинуться ища-не находя. с утробным рёвом сносил двери в чужие избы деревенские, да покоя не находил. со временем уж и зверьем быть - куда роднее стало, грешки свои давнишние замаливая. свыкся, агатовыми бусинами сверкая да речь человечью утрачивая постепенно.

косые кресты и крёстные знамения не спасут от тебя – ведь ты же не нечисть. медведь - чистый зверь, почитаемый, да души только две: человечья и бесовская. оно ведь как, за знанием за грань потянешься, и всё, и уже не вылезешь из этого болота, плотно увяз, ведать - не дар вовсе, между светлым и навьим душа собственная застрянет, и ни туда, ни сюда не примкнуться уже. (может, оттого и девки речные голову заморочить ему не способны, что с живых мертвячек взять, кроме жалости к ним).

миша - не ручная зверушка, он о вкусе крови знавает не понаслышке. много за ним последов-то тянется. и своё по праву отстаивает, не разбираясь, чью голову сносить рваной пастью. вообще – сначала порчу насылает: морально или физически, а потом уж разбирается.

он и ныне, если пожелает, заговором, крепким словцом, залечивает раны, кто бы его душевные убаюкал. в мире людей всё чаще тянет к мясу, чем к гуманности. всё чаще в руках себя держать надобно. а стоит ли? ради чего? ради марьи, разве что, вертихвостки этой, что украла безмятежный сон.

какой ценой ты урвал себе людское сердце обратно? твоё ль оно? кому продался?

из твоих когтей складывают самые мощные обереги ;; но кто сбережёт тебя?

ко мне домой опять заходит чье-то несчастье. признайся, это ты? оно с тобой, за компанию? за предплечье обнимает нежно, но не ласково?

давным-давно одна девочка залезла жадно в чужую миску, в чужой дом, в чужую жизнь. и как-то так красиво получилось, что девочка с тех пор делит с медведем одну постель, в сердце его зверином-каменном местечко себе нагретое отвоевав. удобно ей.

прописная истина: от хорошей жизни не лезут в чужие избы, от хорошей жизни незамужние девицы в лесу одиноко не блуждают, а непослушные дети и вовсе из лесу не возвращаются никогда. разве ты не знала, малышка?

так устоялось в её быту, что златовласка дерзко, немилосердно и за баснословную плату убивала чудищ, по следу их шла, чтобы более никто и никогда их не нашёл. таких же, как он. так что изменилось вмиг, а?

может, ты, наконец, от влияния его повзрослела?

а, нет, показалось. спасибо, что протерли от сглаза дулей очи пылающие.

девочка хоть и выросла той ещё сукой, что за острым словом в карман не лезет - только что другое с кармана стибрить может - но в присутствии миши воевать ей абсурдно не хочется: и кинжалы складываются ниц, и латы серебристые сбрасываются.

маша на мир смотрит так широко и требовательно, - всё ей одной должны - что все аргументы и доводы мишкины вмиг плавятся, годы его рассыпаются сквозь пальцы, а взор молодеет.
маше горло царапают очередные колкости. ей на месте насиженном никогда не сидится: всё в пути вечном сбивает ноги, в поисках себя и потерянных иллюзий. капюшон толстовки натягивает поглубже, скрываясь в тенях, насвистывая тему «kill bill», продает очередную сенсацию. добытый компромат, что горячий пирожок, - чужие головы всё так же летят с плеч её стараниями.
маша козыряет «я жизни учёная» - никто мне не указ, и всё делает по-своему, совершенно невдомек, что медведю приходится затем следы за ней подметать, исправляя, всё сам – далеко без его «крышевания» она бы и вовсе не ушла.

жизнь, увы, не игра в покер, и однажды, поставив всё на себя, вместо флэш рояля останешься на руках лишь с парой.

и наша жизнь - давно не сказка. ты же в курсе, что одной в мире яви не выстоять?

Пример моего поста

здравый смысл rest in pease, этот мир generation "п"
[indent]
русалка любит кладбище, часто лежит там на земле, в позе звезды распластавшись, иногда слушает тишину, иногда в наушниках играет музыка, иногда поют соловьи да жаворонки. уголок для размышлений. именное капище. не её это место природной силы - не вода, но морально восстановиться помогает. порой пристально разглядывает надгробия, плачет навзрыд по рано ушедшим детям, слёзы отдают речной, никто их не увидит, незачем. ещё чаще зависает где-то близ тех, кто был ей знаком, или некоторых, что стали как родные со своих черно-белых фотокарточек; пыль стряхивает, ириску разжёвывая - конфеты мертвецам не нужны, глупые поверья (неверный это обычай, ярослава такое осуждает и с удовольствием показала бы, как надо, да кто бы её спрашивал, люди склонны к постоянству только в том, что сами считают верным). память мёртвым куда важнее.

а сейчас сознание возвращается урывками:

вот она кружится под громкие биты, а затем что-то перещёлкивает, корёжится, рябит и её трусит от тремора так, что внутренности целиком хочется оставить подле поребрика. яра осознает себя в переплетении оживленной улицы стоящей едва на ногах. невская не помнит, что произошло. у неё полжизни - в тумане беспамятства, настолько, что нормой стало. здесь шумно-людно-грязно – больше от взглядов, чем от гуляющего вперемешку с сорным ветра. привыкшая к ним вроде, но отряхнуться хочется. глаза протереть. желательно по старинке - дулей от морока. потому что то, что видит сейчас ярослава, как минимум, настолько дерьмово, что вляпалась по самое «не хочу».

потому что она чувствует всё тот же, что на кладбищенской, смрад и не освящённый погост – в чужом теле, что с хрупкого плеча её соскальзывает бесформенным кулем. пиздец. трясет незнакомца за ворот льняной рубашки, впиваясь.

проснись, проснись. а ты и не спишь, да?

холодный. как утопленник. ярославе чудится, что кожа его сползает струпьями. она мило - кажется - улыбается бабульке – не уверена, что помада не размазана как у придворного скомороха, - пристально пытающейся наступить прямо на ярославу и её личное пространство. пинает мужчину, успешно осевшего наземь после её никчемной поддержки, так некстати (а когда – кстати?) свалившегося ей на бедовую голову. да кто он вообще такой?

– посиди, э…чел? не знаю, как там тебя, тебе же уже всё равно.

может, и правда, резоннее бросить его тут? передознулся-уснул-перегрелся на лавочке, эка невидаль, с каждым может случиться. но почему-то эта мысль кажется невской не рациональной. она и сама сейчас не очень собрана, чтобы самостоятельно что-то решать. аспид мог бы помочь, что ему - смертью больше, смертью меньше, но пусть катится на все четыре стороны.

может, сыграть на публику на образе невинной школоты, что бесчестно обманули? вздрагивает, оглядываясь.
так сама же поди прыгнула к нему за столик. или где они там зависали.

губы жмура издевательски шевелятся, он словно бы говорит: «смотри, смотри, ты свела меня в могилу».

«до чего дошла».

не в новинку, отнюдь не безобидной русалке было бы абсолютно ровно, но сейчас отчего-то задевает. и лица другие мерещатся на месте его. в чужие-ледяные глаза складываются безобразно. головой качает, в виски впиваясь, за пеленой из локонов скрывается, от мира отгораживается - как и всегда. яра бормочет себе под нос неразборчивое:
ты - не они. уходи. уходи.
труп в ответ глумливо улыбается шире. но хотя бы своей, бледной, физиономией.

в сумочке судорожно пальчиками перебирает, всё сыпется, как в битом калейдоскопе, по сторонам искрами, телефон роняет прямиком в лужу, будто прицельно, шипит по-звериному, не довольствуясь собой-дрожащими руками. по экрану ползёт трещина, длинная и уродливая, зараза, как вся её жизнь. спешащие мимо люди начинают оборачиваться, они бы предпочли не замечать чужих проблем, да и своих тоже – чё, блять, мертвяка не видели? вот и не видьте, раз внимательные такие. кыш.

дважды мажет по буквам на, в момент ставшей столь маленькой, клавиатуре, выходит идиотский набор бессмысленных символов. психует ещё больше, голосовым вызывая лену. кому она всё-таки позвонила? в непонятках смотрит на трубку, виня во всём кусок пластмассы и микросхем, или что там внутри у этой штуки, яра без понятия, ей пофиг, честно признаться. спросите у громовой – она в таком шарит. номер расплывается. всё проще, чем винить себя.

на волнах штормит. кажется, последний шот был лишним. кажется, лишняя в этом уравнении сама яра.

только не бросай, ну же. привет, это я и какой-то дохлый чувак, добрый вечер, я тоже скучала.

— я-не-знаю-он-не-шевелится, - когда тишина разрывается, яра выпаливает всё на одном дыхании, не делая пауз, едва дыша. голос её привычно хриплый срывается на визгливые нотки фальцета. — что-то произошло, и... он умер? - к финалу сбивчивой своей - чуть тише, неуверенно будто, хотя готова палевно орать об этом на весь район.

тупо пялясь в погасший экран, яра успевает скинуть сообщение с меткой геолокации. и что теперь? что будет-то?

как ощетинившаяся на весь мир рыба-шар, она напряжена до предела, но приготовилась на всякий случай глаза заговаривать, если придётся кому. они итак уже начинают пялиться. ногой ритм отбивает сбивчивый, не попадает, не попадает. да попала уж, хватит сполна.

яся нервно оборачивается через плечо - а там смердит самой смертью, тенью стоит незримо, на пятки наступает, нависает, свет божий перекрывая, как весь кислород – невская дышит часто-часто, рот открывая, как вобла, выброшенная на сухой берег - волосы на затылке электризуются и встают дыбом. не за ней пришла, не за ней, нечего бояться, у русалки там небольшой блат, но умирать всё равно не хочется. ей слышится, как шумит прибрежный камыш, которого просто не может быть в центре питера. липкий страх кусает кожу. паника отбирает венец первенства.

где ты, леночка, миленькая, мне одной не справиться.